Радио "Финам-FM" и сайт Skopal.narod.ru представляют:

Мифы о России. Текстовая Версия.

ЭФИР ОТ 25/11/2008
Литература и историческая литература.
Гость: ВИТАЛИЙ ЛЕОНТЬЕВ, представитель издательства «Олма».

МЕДИНСКИЙ: …в эфире передача «Мифы о России». Как вы знаете, каждый вторник с 8 до 9 вечера мы беседуем с нашими гостями и с вами. Мы беседуем о русской истории, мы беседуем о тех моментах в нашей истории, которые, может быть, нами недооценены, мы беседуем о том хорошем, что было в нашей истории, о том, что мы забыли, о том, что мы не ценим, о величии, которого добились наши предки. Но сегодня у нас не очень обычная передача, потому что мы пригласили в гости не писателя, не журналиста и не историка, мы пригласили в гости представителя издательства, которое издает историческую литературу. Его зовут Виталий Леонтьев, и он чуть-чуть задерживается. Пробки в Москве, понимаете. Поэтому, наверное, 1-2 минуты буквально вы пробудете в моей компании. Это Владимир Мединский в студии, я забыл представиться, кто не знает. Мы пригласили в гости представителя издательства, которое известно массой интересных исторических проектов. Но не только классическими изданиями, такими, как Карамзин, Ключевский, Рыбаков и т.д., но и линейкой современных авторов. В первую очередь не могу не похвалить наш общий с этим издательством проект, который называется «Мифы о России». Сейчас готовится к печати третий том. Говорят, в декабре он уже появится в печати. Кто забыл, «Мифы о России», первый том о русском пьянстве, лени и жестокости. Но там есть и второй, о русском воровстве и т.д. Кроме этого, в этом же издательстве замечательная совершенно серия исторических романов писателя Бушкова. И даже не исторических романов, а исторических исследований. Фактически палитра исследований Бушкова, она колоссальная. Это и Чингисхан, и война Севера и Юга в США, Сталин, Иван Грозный и прочее, прочее, прочее. И масса других исторических проектов, среди которых я бы особенно выделил, что я сам прочитал недавно и всем рекомендую, «Неофициальная история России». Любопытный проект, такие маленькие, тоненькие книжечки, практически pocket books, удобно положить в карман, почитать в метро. Узнаешь массу нового, потому что у нас обычно книги пишут про *, раньше, по крайней мере, в советские времена, когда я учил историю в институте, я не знаю, кто как, у меня было 3 пары истории КПСС в неделю. Но еще кое-какая история кроме этого. И мне показывает наш ведущий, что уже идет по коридору Виталий Леонтьев, он уже приближается. Поэтому «Неофициальная история России» и «Мифы о России». Добрый вечер. Я приглашаю в студию Виталия Леонтьева. И мы будем говорить сегодня о литературе в целом и об исторической литературе в частности: что выходит интересного, что почитать, что читать ни в коем случае не надо, а сразу, увидев, порвать и выбросить. Можно даже сжечь. Предлагаю дать нашему гостю немного отдышаться после московских пробок, снять плащ и перевести дух, а мы вернемся в эту студию через несколько буквально секунд после рекламной паузы.

Реклама.

МЕДИНСКИЙ: Каждый вторник в это время мы беседуем с вами на исторические темы и приглашаем к нам в студию интересных гостей. В эфире Владимир Мединский, «Мифы о России». Сегодня у нас гость из книжного дела, я бы так сказал. Это гость, который многие годы работает в одном из крупнейших издательств, специализирующихся на исторической литературе в том числе, это издательство «Олма». И мы будем беседовать с Виталием Леонтьевым. Добрый вечер, Виталий.

ЛЕОНТЬЕВ: Добрый вечер.

МЕДИНСКИЙ: Наверное, мы хотели поговорить о специфике исторических книг, что у нас находится сейчас в книжных магазинах на полках «история», и может быть, там надо графу история заменить и написать «версии истории» или «мифы истории». Потому что все это очень далеко от Ключевского и Карамзина. Но в процессе подготовки передачи мы решили пойти с более широкого захода, и давайте мы вспомним, что вообще у нас происходит с книжным делом, и что у нас происходит с чтением в нашей стране в последние лет 20, Виталий?

ЛЕОНТЬЕВ: Во-первых, добрый вечер. Во-вторых, последние лет так 5, потому что, на мой взгляд, последние 5 лет, они стали самыми кризисными для российского книжного рынка и для самого понятия чтение у нас в стране.

МЕДИНСКИЙ: Обычно у нас говорят «лихие 90-е», а в книжном рынке у нас лихие 2000-е? Это политически неграмотно так.

ЛЕОНТЬЕВ: Лихие 90-е – это время, когда народ ошалел и бегал с кошелками по всевозможным книжным рынка и развалам, скупал все, и даже кое-что читал. Сейчас…

МЕДИНСКИЙ: Да вы что?

ЛЕОНТЬЕВ: Да, как ни странно, в 90-е годы, я помню, я как раз пришел в книжный бизнес в самом начале 90-х годов, еще в «Книжное обозрение», и я помню, с какими глазами тогда в 5 утра занимали очередь на книжную ярмарку, чтобы купить что-то.

МЕДИНСКИЙ: Наверное, после книжного голода Советского Союза это было вполне объяснимо.

ЛЕОНТЬЕВ: Разумеется.

МЕДИНСКИЙ: Мы помним, 20 кг макулатуры, талон.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, и получаешь что-то. Причем без разницы, что Бертиш и Перкин*, или книжку Дюма, или книжку по русской истории.

МЕДИНСКИЙ: «Лопай, что дают» тогда было.

ЛЕОНТЬЕВ: Лопай, что дают. И лопали с удовольствием, и даже кое-что читали. Я лично видел людей в метро, которые читали Владимира Соловьева или Мережковского. Где ты сейчас таких увидишь?

МЕДИНСКИЙ: В метро?

ЛЕОНТЬЕВ: В метро.

МЕДИНСКИЙ: Да, иных уж нет, а те далече.

ЛЕОНТЬЕВ: Метро пока осталось, уже хорошо.

МЕДИНСКИЙ: Хотя вагоны почти все старые. Но это другая тема. Получается, с началом перестройки и демократии читать стали, наоборот, больше? По крайней мере, больше покупать.

ЛЕОНТЬЕВ: Это была эпоха первоначального накопления, если вспомнить великого книжника Маркса, который тоже был весьма автором популярных бестселлеров в свое время, это была эпоха первоначального накопления капитала.

МЕДИНСКИЙ: У него триллеры были.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, триллер «Капитал».

МЕДИНСКИЙ: Нет, «Капитал» это был как Филипп Котлер сейчас. Что-то такое было, новое слово в экономике. А триллер был Манифест коммунистической партии. Я помню, «призрак бродит по Европе»…

ЛЕОНТЬЕВ: Это, скорее, уже роман ужасов уже, мистика под Стивен Кинг. Кстати, вчера пересматривал фильм об Андрее Миронове и с большим удовольствием наблюдал его в роли молодого Энгельса. Все-таки замечательный был артист.

МЕДИНСКИЙ: Миронов?

ЛЕОНТЬЕВ: Да, именно Андрей Миронов.

МЕДИНСКИЙ: Я считаю, на фоне Маркса Энгельс как раз был человек более трезвых взглядов. Пока Маркс писал свои триллеры, Энгельс содержал Маркса, развивал производство и давал работу нескольким сотням рабочих на своих фабриках.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, разумеется.

МЕДИНСКИЙ: Ну ладно, это об истории. И что же происходит потом?

ЛЕОНТЬЕВ: А потом начинается геноцид. Я не побоюсь этого слова, геноцид книжный, потому что нас вообще 60 лет приучали к чему? Как мы читали все это советское время? Его принято ругать, но вспомним, что вся нормальная классика фактически за редким исключением мировой литературы была издана именно в советские времена. И в метро тогда читали и Фолкнера, и Хемингуэя, и Стембика, и многих других.

МЕДИНСКИЙ: А какие были собрания сочинений, вы же помните.

ЛЕОНТЬЕВ: О, да! Замечательные собрания сочинений.

МЕДИНСКИЙ: Я, когда прихожу в букинистический, мне говорят: «А вам Толстого такого года или такого? Мы вам советуем такого, там качество печати, глубина». И действительно потрясающие книги.

ЛЕОНТЬЕВ: И тексты, которые до сих пор очень мало кто переиздает. А потом почему-то было решено, что читатель интересуется исключительно детективом, причем детективом таким, достаточно своеобразным. Ведь тот женский детектив, который создан у нас, это наше, исключительно русское ноу-хау. По-моему, в мире такого нигде нет.

МЕДИНСКИЙ: Иронический детектив.

ЛЕОНТЬЕВ: Иронический детектив, выросший из Анны Хмелевской. Кстати, в свое время, когда я…

МЕДИНСКИЙ: Хмелевская, это ничего еще.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, Хмелевская была совершенно другое.

МЕДИНСКИЙ: Это почти Агата Кристи.

ЛЕОНТЬЕВ: Когда я в свое время общался с Александрой Марининой, - это человек, которого я глубоко уважаю, в частности за ее слова, - и когда я ее спросил, как она относится к ироническому детективу (это было лет 10 назад), она ответила предельно жестко и конкретно: «Я отношусь отрицательно, потому что там, где смерть, там хихонькам и хахонькам не место».

МЕДИНСКИЙ: Там с хихоньками-хахоньками проблемно. Я бы не хотел сейчас называть авторов, но я как-то прочитал.

ЛЕОНТЬЕВ: Их все знают.

МЕДИНСКИЙ: Мы все понимаем, о чем мы говорим. Просто к этому надо относиться как к бизнесу, а не как к литературе. Но я пару иронических детективов прочитал в отпуске от книжного голода. Всегда хочется что-то читать. Если не читаешь, то чувствуешь себя как-то неполноценно. Я там не нашел никаких хихонек-хахонек. Там никакой иронии, юмора нет в этом детективе. Почему он так называется, это загадка.

ЛЕОНТЬЕВ: Почему? Есть такая легкая усмешка, когда домохозяйка Марья Петровна, помешивая свою кастрюлю с борщом половником, вдруг вылавливает какую-то человеческую голову, радуется, кричит: «Ого! Вот есть повод для расследований!» И начинается новая кровавая детектива. Такого рода ирония бывает.

МЕДИНСКИЙ: Под майонезом «Calve». Это так обязательно.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, под майонезом «Calve» обязательно.

МЕДИНСКИЙ: И «Calve» должен каждую вторую… на каждой третьей странице идет «Calve».

ЛЕОНТЬЕВ: Есть у одного замечательного автора книжка «Мифы о России», я хочу сказать, что то, что у нас сейчас на рынке якобы народ требует, и то, что читает, это тоже один большой миф. Один большой миф, с которым тоже придется бороться, в том числе и самим издателям.

МЕДИНСКИЙ: Давайте о лучшем проекте всех времен и народов, «Мифах о России», мы поговорим чуть-чуть попозже, чтобы не заниматься саморекламой в данном случае, но мне просто интересно, что люди… Вы издаете то, что люди читают, правильно? Стараетесь издавать то, что люди читают.

ЛЕОНТЬЕВ: Мы стараемся издавать то, что на наш взгляд, интересно. Ведь есть продукт, грубо говоря, скоропортящийся, а есть продукт, который долгого хранения, долгого потребления. Вот если издаешь нормально Карамзина, Ключевского или мы издали совершенно шикарный, я считаю, трехтомник славянской энциклопедии. Это, конечно, не бестселлер в том смысле, что миллионов продаж это не даст. Но зато эти книги всегда будут востребованы, их всегда будут читать. И через 10, и через 20 лет они будут нужны.

МЕДИНСКИЙ: Вы пытаетесь идти против течения? По-моему, проще *.

ЛЕОНТЬЕВ: Сейчас никто не говорит о против течении, просто сейчас очень модное такое понятие в бизнесе после книги Криса Андерсена, это «длинный хвост», то есть, работа на нишевом рынке, на нишевом читателе. И оказывается, что те книги, которые не сулят изначально каких-то больших, громадных прибылей, говорят, 2000 экземпляров, что это такое, что с этим сделаешь?

МЕДИНСКИЙ: Но по советским меркам 2000 экземпляров это просто…

ЛЕОНТЬЕВ: Разумеется.

МЕДИНСКИЙ: Это институтское издание.

ЛЕОНТЬЕВ: Но когда эти книги можно перепечатывать в течение 10 лет, начинаешь понимать, что с таким продуктом работать выгоднее, чем каждый месяц писать новый этот иронический детектив, который неизвестно, продастся или нет.

МЕДИНСКИЙ: Да, там обычно раз в 2 месяца выходит.

ЛЕОНТЬЕВ: Такая визитка.

МЕДИНСКИЙ: Мне хотелось бы в следующей части передачи еще поговорить по поводу библиотек. У нас сейчас можно, библиотека Ельцина, национальные библиотеки, электронные библиотеки. Что творится с библиотечным делом? А потом мы вернемся к той исторической литературе, которая сейчас у нас есть на рынке, и насколько эта литература соответствует понятию мифа. Мы вернемся к вам через несколько секунд после рекламы.

Реклама.

МЕДИНСКИЙ: В гостях у нас Виталий Леонтьев. Добрый вечер, уважаемые радиослушатели, в гостях передачи «Мифы о России» Виталий Леонтьев.

ЛЕОНТЬЕВ: Еще раз добрый вечер.

МЕДИНСКИЙ: Еще раз добрый вечер. Мы беседуем о книгах. Не модная тема, не популярная.

ЛЕОНТЬЕВ: Такая элитарная сугубо.

МЕДИНСКИЙ: Да, это передача для тех, кто читает. Пожалуйста, кто не читает, срочно выключите радио, не мучайте себя, не страдайте. О тех, которые читают и не читают. Я недавно с ужасом, у меня был очередной скандал с моей женой, потому что я купил какие-то еще несколько собраний сочинений в перспективу прочитать, когда я выйду на пенсию. Она говорит, зачем, сколько, книги негде хранить, все шкафы забиты, у нормальных людей все по-другому. Мы это шутя, на самом деле, она меня в этом поддерживает. Но если говорить серьезно, то я задумался о том, что у многих моих друзей и близких знакомых, прекрасных людей, образованных, грамотных, занимающихся интересной интеллектуальной работой, я бы сказал, у них почти нет в советском понимании библиотек. У них нет книг дома.

ЛЕОНТЬЕВ: В этом мы приблизились к Европе. Европейцы тоже, я уж не говорю об американцах, когда был во Франции, неоднократно обращал внимание, что у нормальных интеллектуальных, культурных людей дома книг нет вообще. Может стоять какой-нибудь «ля русс» 100-летней давности и все.

МЕДИНСКИЙ: Это у них просто как старинный хрусталь или фарфор, это элемент интерьера и все?

ЛЕОНТЬЕВ: Да. Кстати, именно в Европе впервые были пущены в коммерческое производство «фальш книги». Такие шикарные переплеты пустые внутри, куда можно спрятать бутылочку виски или заначку от жены. И вот такими переплетиками очень неплохо шкафы заполнялись. Это европейское и американское изобретение. Я ничего против Европы, Америки не имею, но в этом смысле мы близки к ним.

МЕДИНСКИЙ: Американцы – это отдельная песня. Там даже на довольно высоком интеллектуальном уровне. Про президента Эйзенхауэра, помнится, когда-то говорили, что произошла страшная трагедия, сгорела библиотека президента Эйзенхауэра, но к счастью, 2 из 3 книги удалось спасти. Вопрос в том, что у нас всегда в советские времена иметь библиотеку дома было вопросом престижа. Даже если не читать, эти красивые корешки, можно было иногда открыть.

ЛЕОНТЬЕВ: Это статусность была. Тогда было принято говорить: «У меня есть Булгаков», и все сразу говорили: «Ах! Дай почитать!» Это уже к человеку совершенно по-другому относились.

МЕДИНСКИЙ: А какие таблички были! «Не шарь по полкам жадным взглядом, здесь книги не даются на дом».

ЛЕОНТЬЕВ: Совершенно верно. Человек, когда набивал свой шкаф, тогда была идея, что чем ты больше читаешь, чем ты умнее, интеллектуальнее, тем выше твой статус. Это действительно тогда было модно. И сейчас, конечно, уже время другое, сейчас немножко другие оценки, поэтому статусность книги, она немножко уже утрачена. Но, конечно, большие...

МЕДИНСКИЙ: Я расскажу, я недавно был в гостях у своего хорошего знакомого, выпускник МГИМО, отличный парень, большая умница со всех точек зрения, и он мне говорит: «Я тоже хочу создать библиотеку, а то че-то книжек у меня на полке маловато». Я говорю: «А что есть?» «Тут Оксана Робски у меня, Минаева я купил, первая понравилась, вторая не очень, третью никак руки не дойдут. Да и собрание сочинений Акунина, которое ты мне подарил на прошлый день рождения». И все, понимаете?

ЛЕОНТЬЕВ: Был очень интересный прецедент в советские годы, я думаю, что сейчас многим книгам можно найти такое же применение, когда наш идеологический отдел активно засылал в Африку собрание сочинений Маркса, Энгельса и Ленина. Помните ту историю, когда был совершенно колоссальный спрос из Африки, и заказывали, присылайте еще и еще, и наши были безумно рады, засылали миллионами экземпляров туда шикарные издания Ленина, а потом обнаруживали, что просто в связи с недостатком строительного материала тома основоположников шли на строительство хижин для простых африканских людей.

МЕДИНСКИЙ: На таком идеологическом фундаменте.

ЛЕОНТЬЕВ: Конечно, и стенах, и окнах.

МЕДИНСКИЙ: Могут стоять веками.

ЛЕОНТЬЕВ: И действительно, очень неплохое применение книжке нашли. Я думаю, что в этом качестве многие современные книги, конечно, будут востребованы.

МЕДИНСКИЙ: Электронные книги.

ЛЕОНТЬЕВ: Тем более, бетон нынче дорог.

МЕДИНСКИЙ: Это другая тема. Электронные книги, вы мне скажите, это окончательная смерть книгоизданию сейчас или…? У меня все больше и больше знакомых начинают читать книги в Интернете, хотя мне лично кажется, что это, когда ты сидишь с этим iPod’ом на коленях в метро, то это сродни безалкогольному пиву, не хочется говорить жестче.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, не хочется продолжать дальше. Но я скажу, что это для книжного рынка благо. Более того, я уверен, что только это сейчас и способно спасти еще читающего человека. Почему? Потому что электронная книга, да, она в чем-то неудобнее бумажной, естественно. Хотя вопрос еще, на чем читать. Сейчас появились достаточно интересные устройства и от «Sony», и от других производителей, которые по внешнему виду не очень отличаются от обычной книги. Большой экран, фактически не потребляющий энергии, эта электронная бумага новомодная. Но фишка в том, выражаясь молодежным языком, что действительно читать опять становится модно.

МЕДИНСКИЙ: Хоть так, хоть на коленях в метро.

ЛЕОНТЬЕВ: Хоть так. Если раньше была мода на музыку, когда появился формат MP3, и все начали грести: вот у меня полвинчестера забито Высоцким. Может быть, хоть кто-то еще этого Высоцкого послушал, помимо того, что собирает. Сейчас опять входят в моду книги, потому что их удобно читать, не только на iPod’ах, на мобильниках, например. Я, например, с удовольствием скачал Билла Гейтса, и читаю его на мобильнике.

МЕДИНСКИЙ: Виталий, я вам завидую. У меня никак не хватает сил прочитать больше одного экрана. Это книга, это надо: открываете книгу, шуршащие страницы.

ЛЕОНТЬЕВ: Владимир, вы культурный человек, вы читаете обычные книги. Ну, зачем вам электронные?

МЕДИНСКИЙ: Стаканчик чего-нибудь, рюмочка коньяка.

ЛЕОНТЬЕВ: Еще такой инкунабул на колени, большой, 300 килограммов.

МЕДИНСКИЙ: Камин на даче, да, вот эта книга. А что это все?

ЛЕОНТЬЕВ: Дачи с камином тоже сейчас есть не у всех, и время для того, чтобы прочесть эту книгу, тоже есть не у всех. Поэтому электронная книга, она очень интересна…

МЕДИНСКИЙ: Я тоже никогда в жизни так не читал книги, но я представлю, что когда-нибудь…

ЛЕОНТЬЕВ: Идеальная картинка, и трубочка по-английски.

МЕДИНСКИЙ: Когда-нибудь именно так, выйдя, наконец, на пенсию, я начну книги именно так читать.

ЛЕОНТЬЕВ: Книги электронные, они действительно спасение, причем не только для читателей, но и для издателей тоже. Простой пример, опять же, возвращаясь к советскому книгоизданию, я безумный поклонник Таиланда, его культуры, и есть у меня мечта купить одну из книг, которая была выпущена в 70-е годы в… По-моему, Институт стран Азии и Африки ее выпускал, по Таиланду. В бумажном виде ее купить нереально, вообще, физиологически ее нет. В электронном виде, если ее выложат, я ее тоже с удовольствием куплю и заплачу такие же деньги, как за бумажную, просто для того, чтобы ее прочесть.

МЕДИНСКИЙ: А в электронном виде книги продаются?

ЛЕОНТЬЕВ: В электронном виде, да. Этот год, кстати, спасибо нашим законодателям за то, что в прошлом году был, наконец-то, принят закон, который электронной книге дал возможность существовать легально.

МЕДИНСКИЙ: Пожалуйста.

ЛЕОНТЬЕВ: И начиная с прошлого года, у нас появились сразу несколько магазинов, которые сейчас активно продают именно книги в электронном формате.

МЕДИНСКИЙ: На MP3?

ЛЕОНТЬЕВ: Нет, не MP3, это тексты. Не CD, не MP3, не звуковые книги, аудиокниги – это вообще отдельная песня. Это простые тексты, которые занимают копейки.

МЕДИНСКИЙ: Кстати, все более и более популярная.

ЛЕОНТЬЕВ: Да. И это тоже…

МЕДИНСКИЙ: Спасибо властям за пробки.

ЛЕОНТЬЕВ: Спасибо властям за пробки и за многое другое. Но факт тот, что такие книжки сейчас появились. И при желании те книги, которые вы, придя в громадный книжный магазин, вы не купите, уже в частности по истории, шикарные исторические книги, там можно купить. Это уже интересно, это, я считаю, уже *.

МЕДИНСКИЙ: А эти электронные книги продаются на каких-то специальных сайтах?

ЛЕОНТЬЕВ: Да, естественно. Это можно, пожалуйста.

МЕДИНСКИЙ: Вы заходите на сайт издательства, переводите туда по безналичной, деньги по карточке.

ЛЕОНТЬЕВ: Не обязательно издательство. Скажем, магазин «Ozon», чего тут скрывать, крупнейший *.

МЕДИНСКИЙ: И они присылают вам файл?

ЛЕОНТЬЕВ: Платите деньги и прямо скачиваете этот файл.

МЕДИНСКИЙ: А бесплатно нельзя?

ЛЕОНТЬЕВ: Бесплатно можно, есть и бесплатные книги, в частности, классика вся. Вот опять же вопрос…

МЕДИНСКИЙ: Все, что общественное достояние так называемое, дается бесплатно?

ЛЕОНТЬЕВ: Мы говорим, что дети не читают классиков, и родители жалуются, что им не на что просто это купить, все дорого. Извините, в любом библиотечном сайте вы можете скачать всего Пушкина, Толстого, Тургенева, Гоголя, Чехова – всего. Это не занимает места. Кстати, по поводу книги, я вообще человек занудный. Как чистый гуманитарий, я иногда ударяюсь во всякие такие счетоводческие дела. И я когда-то год назад попытался посчитать, сколько стоит хранение книги в квартире. Не пробовали, не думали на эту тему, нет? Обычная книга, поставленная в шкаф, она у вас съедает места квартирного на 300-400 рублей по ценам московской недвижимости. Просто поставить книгу на полку, это значит, вы скушали в квартире места рублей на 400. Вот так.

МЕДИНСКИЙ: Вот так вас люди послушают и окончательно перестанут покупать книги. Это неправильно. Я считаю, что деньги, потраченные на хранение книг, это самое выгодное вложение.

ЛЕОНТЬЕВ: Хороших книг.

МЕДИНСКИЙ: Лучше только деньги, потраченные на хранение в своей квартире детей, жен и прочих любимых домочадцев.

ЛЕОНТЬЕВ: Вы уж прямо приравняли жен и детей, крепостное право.

МЕДИНСКИЙ: Нет, просто если говорить серьезно, как вообще можно? Даже кощунственно ставить вопрос о том, что хранение книг дома стоит каких-то денег.

ЛЕОНТЬЕВ: Это не кощунственно.

МЕДИНСКИЙ: Я попытался неудачно поиронизировать на эту тему, но...

ЛЕОНТЬЕВ: Это просто показывает, насколько ответственно надо подходить к выбору книг и не заставлять квартиру откровенным мусором.

МЕДИНСКИЙ: Ироническими детективами.

ЛЕОНТЬЕВ: Любым мусорным жанром. Это понятие сложное, но, пожалуйста, относитесь к книгам внимательней, потому что надо было, чтобы дома были хорошие книги, которые дети будут читать. И помните об этом. Вот все, что из этого следует.

МЕДИНСКИЙ: Виталий, я предлагаю сделать небольшую нам паузу, еще раз прервавшись на рекламу, но перед этим все-таки определиться, мы немного заболтались, потому что тема книжной деградации нашего общества – это тема печальная. И дай бог хотя бы, чтобы с помощью электронных книг или аудиокниг люди постепенно возвращались к нормальной литературе. Но, тем не менее, давайте все-таки поговорим об исторических проектах вашего издательства и вообще об исторических книгах. Что мы сейчас, придя, зайдя, например, я захожу когда в магазин «Москва» на Тверской, там очень четко разделяется поток пополам. Половина идет направо, это те, кто художественная литература, это fiction, а другие идут налево, это там, где non-fiction у нас.

ЛЕОНТЬЕВ: Обратите внимание, Владимир Мединский говорит о том, что настоящие читатели всегда должны идти налево.

МЕДИНСКИЙ: Нет. И все-таки в non-fiction’е, если мы возьмем в части этого non-fiction’а именно историю, культурологию, философию, что продается там сейчас, что мы увидим на полках и что бы вы советовали, может быть, приобрести нашим радиослушателям? Давайте поговорим об этом через несколько секунд.

Новости.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, уважаемые радиослушатели, у нас в гостях Виталий Леонтьев, замечательный человек, который уже больше 20 лет работает в книжном бизнесе, в издательстве «Олма». Помимо этого он и сам автор великолепного совершенно учебника для «чайников». Правильно я понимаю, это учебник именно для тех, кто хочет научиться по-человечески работать?

ЛЕОНТЬЕВ: Скажем так, для неофитов.

МЕДИНСКИЙ: Вы скажите попроще.

ЛЕОНТЬЕВ: В переводе на русский, для начинающих, для всех тех...

МЕДИНСКИЙ: Для начинающих пользователей компьютера и Интернета?

ЛЕОНТЬЕВ: Совершенно верно. Кстати, раз уж вы вспомнили компьютер, мы закончили наш предыдущий отрывок, вы сказали такое забавное слово, культурология.

МЕДИНСКИЙ: Да, я затронул святую тему, это цифровые книги.

ЛЕОНТЬЕВ: В качестве такого анекдота, в Microsoft Word популярный текстовый редактор, которым мы все пользуемся, слово культурология не знал и предлагал его разбить на две части. Получилось что-то совершенно неудобоваримое, вы можете сами догадаться, какие два слова получались в итоге. Так что давайте слово культурология мы все-таки знать будем. Хорошее слово.

МЕДИНСКИЙ: Но мы сейчас будем говорить не о книгах, касающихся компьютерной техники, программирования и т.д., хотя в этом отношении я всячески рекомендую книгу Виталия Леонтьева, она действительно замечательная, а об исторических проектах вашего издательства и о том, что сейчас находится на полках под названием «история». Можно это читать или нет?

ЛЕОНТЬЕВ: Начнем, как говорят на пресс-конференциях, которые мы сейчас каждый день по телевизору смотрим, начнем со второго вопроса. Я в юности зачитывался антиутопиями, в частности Хаксли, и там была замечательная фраза Генри Форда приведена в книге «Удивительный новый мир»: «История – сплошная чушь». Меня это шокировало тогда в школе. Я думаю, как это можно об истории отзываться? А потом, когда я стал этим заниматься поплотнее, я сообразил, что да, действительно чушь. Потому что то, что сейчас продается под маркой исторических книг, иначе назвать невозможно. У меня такое впечатление, что история как наука, она вообще куда-то улетучилась. Где-то там, на воздусях, как остров Лапута в «Путешествия Гулливера» Свифта висит такой Олимп, где сидят историки, небожители, они что-то там творят.

МЕДИНСКИЙ: И к народу не спускаются.

ЛЕОНТЬЕВ: К народу не спускаются, не хотят. А летит к нам вниз что-то совершенно такое неопределенно-личное. Нет истории, есть история от, допустим, Фоменко, академика Фоменко.

МЕДИНСКИЙ: Он же Носовский.

ЛЕОНТЬЕВ: Он же Носовский, он же…

МЕДИНСКИЙ: Это одно лицо или это два?

ЛЕОНТЬЕВ: Нет, это два лица. Лица-то два, а стиль один. Причем ни тот, ни другой историком не являются.

МЕДИНСКИЙ: Давайте мы напомним нашим радиослушателям, что выдающиеся бестселлеры «историков» Носовского и Фоменко утверждают, что тысячи лет истории не существовало. От рождества Христова и до, по нашему, Ярослава Мудрого не было ничего. Это математическая ошибка.

ЛЕОНТЬЕВ: Кстати, Иисус Христос в трудах Фоменко – это средневековый папа Гильденбрант. Он был такой, оказывается, что он-то и был Иисус Христос, жил он в 15 веке.

МЕДИНСКИЙ: Он же Иоанн Креститель.

ЛЕОНТЬЕВ: Он же Иоанн Креститель, он же Александр Невский.

МЕДИНСКИЙ: Он же Иоанн Златоуст. В некоторых версиях он Александр Невский.

ЛЕОНТЬЕВ: А Россия – вообще третий Рим.

МЕДИНСКИЙ: Нет, Александр Невский в других произведениях Носовского и Фоменко, он же хан Батый. А Иванов Грозных было в одних книжках три, а в других даже четыре.

ЛЕОНТЬЕВ: С академиком Фоменко понятно, но ведь есть масса других авторов, и фактически получается, что каждый человек, сидят сотни людей, большинство из которых совершенно не историки, и пишут совершенно разные свои истории. И в итоге у читателя в голове совершенно кавардак. Он даже не понимает, что происходит. Кстати, любопытная вещь. Вы заметили, что из магазинов исчезли исторические романы? Они просто пропали. Я не беру Дюма, которого перепечатывают, но новых исторических романов в России сейчас не пишется фактически, не издается. Нового Пикуля не появилось, нового Балашова не появилось.

МЕДИНСКИЙ: Пикуль слишком хорошо знал историю. Пикуль писал историю. Прежде чем писать, он глубоко и внимательно изучал ту либо иную тему. Конечно, он придавал ей определенный идеологический ракурс всегда, такой великодержавный, но Пикуль блестяще знал темы, которые писал.

ЛЕОНТЬЕВ: Хорошо, Ладинского вспомнил. «Анна Ярославна – королева Франции» и т.д. А почему исторические романы исчезли? Ответ. Потому что потребности читателя в литературном fiction’е полностью удовлетворяет исторический Носовский, Фоменко и т.д.

МЕДИНСКИЙ: Они совместили два жанра? Это, с одной стороны, жанр историографии, то есть, истории настоящей. А с другой стороны, это жанр исторического fiction’а.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, и то, что касается исторической науки, я лет 7 или 8 назад говорил с одним очень уважаемым историком как раз по поводу Фоменко. Я ему задал вопрос: «Скажите, пожалуйста, мы люди глупые, мы-то не знаем, где правда, где ложь. Ну, неужели вы не можете рассказать, почему и как Фоменко передергивает?» Ответ был простой и совершенно предельно конкретный: «А нам это не нужно». Нам это не нужно, потому что умные люди, они все понимают и так. Мы для умных людей выпустили сборник анти-Фоменко тиражом аж 500 экземпляров. А с массовыми людьми что говорить? Если они захотят узнать правду, они пойдут в Ленинскую библиотеку, посидят там годика 4-5, они там все найдут.

МЕДИНСКИЙ: У меня примерно такая же была беседа с одним из руководителей Института истории РАН, Российской Академии Наук. Что вы по этому? Он говорит: «Любой же трезвомыслящий человек понимает, что это бред».

ЛЕОНТЬЕВ: Совершенно верно.

МЕДИНСКИЙ: Я говорю: «С позиций ваших, доктора исторических наук, профессора и прочее, прочее, прочее, конечно, да. Но любой трезвомыслящий человек читает иронический детектив, и для него Носовский и Фоменко – это что-то такое серьезное. Они вроде бы как академики».

ЛЕОНТЬЕВ: А вспомните, как относились к тому же Карамзину, когда он написал действительно популярную историю, которая была востребована всеми. Как над ним смеялись, как над ним издевались. Что же такое он там написал, какой-то масс-лит по-нашему. И эту попытку приняли в штыки. Вот, говорили, есть Татищев, официальный отец русской историографии, читайте его. Я не знаю ни одного человека, кто смог прочитать Татищева.

МЕДИНСКИЙ: Но, тем не менее, Карамзин читается достаточно легко.

ЛЕОНТЬЕВ: Вот в том-то и дело. Новых Карамзиных нет, и в этом большая проблема.

МЕДИНСКИЙ: Примерно то же самое, как Ключевский и Соловьев. Не пробовали читать в оригинале Ключевского и Соловьева?

ЛЕОНТЬЕВ: Это предельно разные книги. Кстати, меня всегда смешит, когда, как в свое время были барельефы, Маркс, Энгельс, Ленин, чуть позже Сталин, так вот у нас сейчас в исторической науке таких четыре портрета: Карамзин, Ключевский, Соловьев, Костомаров. И люди вообще не понимают, что это предельно разные книги. Что литературного Карамзина сравнить с академическим Соловьевым, допустим, или…

МЕДИНСКИЙ: И совсем академичным Ключевским.

ЛЕОНТЬЕВ: Ключевским, который писал лекции, вузовские лекции фактически.

МЕДИНСКИЙ: Это лекции для студентов, профессионально изучающих историю.

ЛЕОНТЬЕВ: Прежде чем требовать от людей, чтобы они знали историю, надо, по крайней мере, дать им возможность разобраться в историках.

МЕДИНСКИЙ: Какие книги сейчас вашего издательства, исторические, я знаю, что вы издаете Балязина «Неофициальную историю России».

ЛЕОНТЬЕВ: Да, Балязин, замечательная книжка.

МЕДИНСКИЙ: Вы издаете Бушкова и его «Россия, которой не было» и разные версии этого очень интересного труда. Вы издаете серию «Мифы о России», естественно. Скажите, какие книги наиболее сейчас востребованы? Мне кажется, что Бушков с его «Россией, которой не было», это была бомба в свое время.

ЛЕОНТЬЕВ: Это была бомба, и мы его очень ценим, знаете, за что? За умение бить в больные места. Чем отличается Бушков, хотя его очень многие сравнивают с Фоменко и Носовским, но Бушков – провокатор, провокатор замечательнейший и талантливый. Он не говорит, что было так-то. Он говорит: «А представьте, что было так-то». Он провоцирует читателя, он привлекает его внимание к каким-то ключевым моментам истории, которых мы не знаем. И он пытается спровоцировать его на самостоятельное изучение этой тематики. Вот за это мы его и ценим. Действительно, Бушков очень талантливый стилист, и я еще раз подчеркну, он талантливый провокатор в хорошем смысле слова. После него многие очень серьезно занялись историей.

МЕДИНСКИЙ: По крайней мере, Бушков, насколько я помню, был первый, кто массовым тиражом поставил под сомнение вопрос о соответствии реальному историческому образу того образа Петра I, который мы представляем, канонизированный сталинской историографией.

ЛЕОНТЬЕВ: Он был не первым, но он был первым, кого читали.

МЕДИНСКИЙ: Он был первым, кто сделал это массовым тиражом.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, разумеется.

МЕДИНСКИЙ: Специалисты, конечно, знали, что не все было так хорошо, как представляется из романов Алексея Толстого.

ЛЕОНТЬЕВ: Но не только Петра I, но и Николая Палкина, но и Павла I, полубезумного, как его у нас обычно преподносят, фельдфебеля, но и Берии, и многих-многих других. И то, что он привлек к этим фигурам внимание, и у большинства читателей есть желание с ним поспорить, и вот это уже супер. Когда человек не продвигает концепцию, а говорит, ребята, вот узнайте.

МЕДИНСКИЙ: А вызывает интерес к книге.

ЛЕОНТЬЕВ: Вызывает интерес. Это плюс. Сейчас у него выходит новая книга, последняя, насколько я помню, в прошлом году из вышедших у него была, по альтернативной истории Соединенных Штатов. Аналогов я тоже не знаю.

МЕДИНСКИЙ: Это имеется в виду Гражданская война в США?

ЛЕОНТЬЕВ: Да, Гражданская война в США, что это действительно была за война. Мы-то знаем, что они негров освобождали, на самом деле все было не так, гораздо более интересно, и не такие простые.

МЕДИНСКИЙ: В планах наших радиопередач как раз приглашение Бушкова. И мы хотим побеседовать отдельно по поводу мифологии Гражданской воны в США, потому что…

ЛЕОНТЬЕВ: Вообще всей американской истории.

МЕДИНСКИЙ: Да. На самом деле, Гражданская война в США, это самая страшная война, с которой когда-либо сталкивались Соединенные Штаты.

ЛЕОНТЬЕВ: Возможно, да.

МЕДИНСКИЙ: Однозначно. И по потерям, и по масштабам, и по степени вовлечения граждан. Все остальные войны для них, Первая и Вторая Мировая, это все прошло где-то в стороне. А Гражданская война действительно для американцев что-то ужасное и эпохообразующее.

ЛЕОНТЬЕВ: Очень любопытно было бы поговорить о войне мексиканской, в результате которой Америка приобрела Техас, о котором они сейчас, об этой войне очень вскользь говорят и очень тактично, потому как слишком много параллелей с современной историей.

МЕДИНСКИЙ: Там масса всего интересного. И как они отжали испанцев из Калифорнии, как они не совсем честным путем купили у русских Аляску.

ЛЕОНТЬЕВ: Но это уже называется бизнес, это не война, об этом... Продали мы ее, к сожалению, и продали.

МЕДИНСКИЙ: Но Бушков у нас в планах. Я думаю, что в конце сентября мы позовем к нам Александра Бушкова и поговорим об его книгах, исторических его книгах, особенно касающихся мифологизации, мифов американской истории. Я думаю, что и мифов российской истории в том числе. В этом отношении ваш автор, он уникален. Тяжело его вытащить к нам из Красноярска, но мы вытащим его непременно.

ЛЕОНТЬЕВ: А что касается Вольдемара Балязина, я, конечно, о нем хотел сказать отдельно, потому что человек уникальный, к сожалению, недавно от нас ушедший, и я думаю, что это первый за многие десятилетия в России историк, который смог написать историю так живо, ярко и так…

МЕДИНСКИЙ: Популярным языком.

ЛЕОНТЬЕВ: Популярно. Дело не в том, что популярным языком. Он пишет ее по плутарховскому принципу - история в лицах. Он не просто перечисляет события, он заставляет нас как бы увидеть тех людей в действии.

МЕДИНСКИЙ: Давайте о книгах Балязина «Неофициальная история России» мы поговорим в следующей части нашей передачи. Тем более что мне бы еще хотелось поговорить об исторических книгах и исторических учебниках в наших бывших советских республиках, потому что вот уж кто мифологизирует историю, особенно советского периода. Ох, это да! Мы вернемся к вам через минуту.

Реклама.

МЕДИНСКИЙ: Еще раз добрый вечер, уже в четвертый раз добрый вечер, уважаемые радиослушатели, мы беседуем об исторической литературе и мифотворчестве в современной исторической литературе, в том, что мы видим, придя в магазины, на книжных полках под рубрикой «история». Мы беседуем с Виталием Леонтьевым, представителем издательского дома «Олма», специализирующемся как раз на издании хороших исторических книг. Мы прервались на замечательном проекте историка Балязина «Неофициальная история России». В чем кардинальное отличие его, не будем говорить о Носовском и Фоменко, его от традиционной исторической литературы?

ЛЕОНТЬЕВ: Само слово неофициальная, которое в названии, оно не должно водить в заблуждение. У этого слова, к сожалению, не появился немножко другой оттенок, как у слова, например, интимный, который раньше обозначал психологические вещи. А неофициальная, это значит не официальная, не официозная, я бы сказал так. Неофициальная история…

МЕДИНСКИЙ: То есть, там все правдиво?

ЛЕОНТЬЕВ: Там нет никаких альтернативных исторических измышлений, там нет никаких гипотез невероятных, уводящих куда-то.

МЕДИНСКИЙ: Это не Бушков.

ЛЕОНТЬЕВ: Это абсолютно не Бушков. Это книги, которые просто показывают историю немножко с другой стороны: через частную жизнь людей, через их беседы, через портреты. Потому что одно дело говорить об эпохе Николая I, просто перепечатали эпоху Николая I.

МЕДИНСКИЙ: Производственные силы, производительные силы, производственные отношения.

ЛЕОНТЬЕВ: Да, солдафонщина и т.д.

МЕДИНСКИЙ: Нарастание социальных конфликтов. Это все Ключевский.

ЛЕОНТЬЕВ: Совершенно другое – это показать тех людей, которые реально тогда творили историю. Ведь известно, что королей делает свита, и множество поступков, множество событий, которые произошли в стране, они более в ярком свете предстают, когда мы видим, кто за ними стоял, что за люди.

МЕДИНСКИЙ: Скажем откровенно, зачастую мотивация великих исторических сдвигов и потрясений бывает настолько банальной и настолько глубоко личной, настолько интимной иногда, не имеющей никакого отношения ни к производственным силам, ни отношениям, ни социально-экономическим, ни * социально-экономических формаций.

ЛЕОНТЬЕВ: История творится людьми. И вот Балязин как раз смог показать историю через портреты, через характеры этих людей, и история действительно оживает на страницах.

МЕДИНСКИЙ: Как мы говорили, это метод Плутарха.

ЛЕОНТЬЕВ: Это Плутарх, но без сухости, без педантичности. Плутарх, он все-таки старался следовать древнегреческим традициям жизнеописаний, у него все было структурировано четко.

МЕДИНСКИЙ: Да, каноном были определены.

ЛЕОНТЬЕВ: Точные каноны. У Балязина это какие-то случаи, какие-то анекдоты в историческом смысле, то есть, забавные случаи, произошедшие, бытовые. История, которую очень интересно читать.

МЕДИНСКИЙ: Еще очень интересная книга, взять в дорогу. Я купил несколько книжек Балязина, они такие, небольшого формата. Там Балязин о Николае I. И любопытно, интересно, и самое главное, что это история, это не Носовский и Фоменко.

ЛЕОНТЬЕВ: Я не знаю, смогут ли люди полюбить этих персонажей после чтения книг, но полюбить историю они смогут, мне кажется. Это хорошо.

МЕДИНСКИЙ: Это здорово! А что же все-таки сейчас пишут об истории в бывших наших союзных республиках? Вы отслеживаете?

ЛЕОНТЬЕВ: Как человеку, который регулярно наведывается с визитом в ближние республики, я думаю, что вам прекрасно известно, что происходит. И вы знаете, мне кажется, очень *…

МЕДИНСКИЙ: Ваши книги там не продаются?

ЛЕОНТЬЕВ: В наших республиках? Да, продаются, они даже в Америке продаются. Но это частным порядком кто-то покупает. А то, что касается истории, я считаю, что достаточно у нас дело обстоит сложно. Мы проигрываем эту борьбу. Почему? Потому, что сколько лет, даже не месяцев, лет, ведутся баталии вокруг нового учебника истории. То, что он у нас нужен…

МЕДИНСКИЙ: Вы издаете тоже учебники по истории или нет?

ЛЕОНТЬЕВ: Мы делаем сопроводительные программы к разным учебникам, не только по истории.

МЕДИНСКИЙ: Это типа хрестоматий?

ЛЕОНТЬЕВ: Это да, для подготовки к единому государственному экзамену, такие издания. Но проблема в том, что у нас утвердить учебник истории новый стало сложнее, чем новую Конституцию. Конституцию у нас без проблем поменять сейчас, а вот учебник истории, договориться мы никак не можем.

МЕДИНСКИЙ: Это закон Паркинсона. Чем более сложный, глобальный вопрос, тем он легче проходит согласования.

ЛЕОНТЬЕВ: Можно даже сказать, болезнь Паркинсона иногда. Проблема в том, что сейчас явно на Россию идет информационная атака. Мы сейчас не будем говорить, кто прав, кто виноват, но факт тот, что версия своя истории, очень четкая концепция, она выработана у всех наших соседей, конкурентов, противников и т.д. Простой пример, что когда приезжаешь в Прибалтику, в некоторые государства, в Эстонию, допустим, обязательно политику вручается книга о Советской оккупации.

МЕДИНСКИЙ: Я сам был свидетелем этого. Мы приехали, я вам расскажу, несколько лет, 2 или 3 года назад с официальным межпарламентским визитом в парламент Латвии. И первое, что нам вручили, как только мы сели за стол переговоров, была книжка, которая называлась «Три оккупации Латвии». Такая, выполнена в таких красно-бело-черных тонах. Там не хватало только фашистского флага, полностью. И там немножко, страниц 30, об оккупации Латвии русскими 39-го года, потом буквально 2 странички о немецкой оккупации Латвии, и оставшиеся 300 страниц про оккупацию Латвии Советским Союзом. Бесподобная книга.

ЛЕОНТЬЕВ: Замечательная книжка, и очень интересные книги такие есть и у многих других республик. На Украине, мы знаем, тоже стоит туда приехать официальному лицу, сразу его ведут возлагать цветы к мемориалу голодомора. Там легенды эти, мифы или реальность, не будем сейчас судить, но это продумано четко. Что получается? Мы, жители России, мы оказываемся абсолютно беспомощными, потому что у нас нет, у большинства из нас нет каких-то аргументов, чтобы опровергнуть это или поспорить. У нас в школах все эти вопросы обходятся молчанием, мы очень деликатничаем.

МЕДИНСКИЙ: Да, мы очень деликатничаем. Мы настолько политкорректны в наших школьных учебниках.

ЛЕОНТЬЕВ: Мы не пишем. Даже не надо ни с кем спорить, надо просто четко написать факты, сухие факты, как и кто, и когда, и почему присоединился к России. Взять ту же Грузию, которая 225 лет… Насколько я понимаю, в июле как раз перед вторжением в Осетию, исполнилось 225 лет договору, по которому Грузия или Кахетия тогда, присоединилась к России. Об этом фактически никто не говорил. Поднять этот вопрос и включить его в школьные учебники. Или книги сделать популярные. Вот *.

МЕДИНСКИЙ: Вы не пробовали издавать книги, которые бы касались как раз этих сложных вопросов межгосударственных и межнациональных отношений России, вопросов вхождения в Россию других государств? Помимо замечательной книжки «Мифы о России», где как раз есть миф, касающийся того, как Россия прирастала территориями.

ЛЕОНТЬЕВ: Если замечательный автор этой книжки выразит желание ее написать, мы будем только рады. Для этого нужен специалист. Тут уже не…

МЕДИНСКИЙ: Это узкоисторический, это очень трудоемкий вопрос.

ЛЕОНТЬЕВ: Да в том-то и дело, что сейчас это уже не узкоисторический вопрос, это вопрос национального самосознания, кто мы все-таки. Мы оккупанты, или мы..?

МЕДИНСКИЙ: Судя по тем музеям, которые американцы пооткрывали, по-моему, уже в нескольких наших бывших союзных республиках. Раньше меня очень удивлял музей советской оккупации в Латвии, он находится в здании, знаете какого музея, раньше был? Я еще, будучи пионером или комсомольцем, ездил в Ригу вместе со школами, тогда был популярен школьный обмен. Латыши приезжали к нам, ночевали у нас где-то в школе, группа продленного дня. Мы ездили к ним, помнится, в спортзале на матах спали, в Ригу. Дружба. И мы ходили в музей латышских стрелков, замечательный музей в центре Латвии. Мы тогда еще ничего не знали про сталинские репрессии, и то, что шокировало нас больше всего, когда там, на входе, на первом этаже были портреты командиров латышских стрелков, один из них, Фабрициус, это человек, который умер своей смертью. Он, по-моему, утонул, если я не ошибаюсь, в 20-е годы.

ЛЕОНТЬЕВ: Это один из немногих.

МЕДИНСКИЙ: Все остальные были репрессированы в 30-е годы. И надо сказать, что сейчас этого музея нет. Там музей советской оккупации находится в этом здании. Вот о чем знали бы латышские стрелки. Такие же музеи открыты в Тбилиси. Сейчас говорят, я еще, правда, не видел сам, но говорят, такой музей открывается в Киеве. Мне кажется, это совсем чудовищно.

ЛЕОНТЬЕВ: Это вопрос наших украинских коллег, они уже давно поняли, как им надо трактовать историю. Вопрос не в том, что нам надо бороться с открытием музеев в Киеве, нам надо вести работу у себя, и в частности в исторических книгах, в учебниках истории показывать, не споря и не обзывая никого, не навешивая клейма и ярлыки, просто четко обнародовать те факты, которые у нас есть.

МЕДИНСКИЙ: Правда, и эту правду говорить, не стесняться, не бояться кого-то обидеть, и не бояться защищать собственные интересы. Недавно мы об этом говорили в одной из наших радиопередач, по-моему, месяца 1,5-2 назад. Недавно совсем вышел очередной учебник, рекомендованный Министерством просвещения и образования Японии для средней школы. И в этом учебнике написано, что Курильские острова, остров Сахалин являются суверенной территорией Японии, незаконно оккупированной Россией.

ЛЕОНТЬЕВ: И в китайских учебниках, тоже там достаточно интересных слов насчет Сибири, что это наша территория, которую Россия у нас отняла.

МЕДИНСКИЙ: Как вы думаете? Я по поводу китайских учебников не знаю, но этот официальный учебник японский. Как вы думаете, какая была реакция российского МИД?

ЛЕОНТЬЕВ: Я думаю, что никакая.

МЕДИНСКИЙ: Вот так, никакая. Мы не отозвали посла, мы не сделали заявления, мы просто поговорили на эту тему в средствах массовой информации, и этим закончилось. Вот так мы защищаем собственную историю. А ведь речь идет…

ЛЕОНТЬЕВ: Но ответ не должен таким быть.

МЕДИНСКИЙ: Вопрос чудовищный. Если мы позовем специалиста и разберемся, все с точностью до наоборот. Именно российский Сахалин и российские Курильские острова были оккупированы Японией в результате русско-японской войны 1905 года. История, она иная на 180º. Но мы молчим. Эти территории временно принадлежали Японии 40 лет, с 1905 по 1945 год. Но мы молчим.

ЛЕОНТЬЕВ: И кстати, вопрос о Грузии, насколько я понимаю, там не менее интересно.

МЕДИНСКИЙ: Об этом будем говорить отдельно, у нас уже, к сожалению, заканчивается наше время.

ЛЕОНТЬЕВ: Тем для разговора очень много, думаю, продолжим.

МЕДИНСКИЙ: Но хотелось бы, конечно, чтобы больше выходило хорошей исторической литературы, и чтобы эта литература была более откровенной, менее политкорректной. Там, где мы чувствовали в том, что мы правы, чтобы мы не стеснялись об этом говорить.

ЛЕОНТЬЕВ: Мы не боялись об этом говорить.

МЕДИНСКИЙ: Мы не боялись об этом говорить, потому что эта политика: нам плюют в глаза, а мы говорим: «Божья роса», эта политика, она себя исчерпала и завела и внешнюю политику, и нашу систему образования, и наше самоощущение в полный тупик еще в 90-е годы. И пора из этого тупика выбираться. Мы очень надеемся, что с помощью вашего издательства и ваших авторов *…

ЛЕОНТЬЕВ: Нашими общими усилиями: авторов, издателей и самих читателей.

МЕДИНСКИЙ: Да, ищите хороших авторов.

ЛЕОНТЬЕВ: Обязательно.

МЕДИНСКИЙ: Издавайте их. Пусть это будут маленькие тиражи, но поверьте мне, это будет та литература, которая рано или поздно проведет переворот в головах наших читателей, и, может быть, многие вещи станут на свои места, и мы вернемся к тем 100-тысячным старым добрым советским тиражам исторических романов.

ЛЕОНТЬЕВ: Миллионным.

МЕДИНСКИЙ: Да, миллионным тиражам исторических романов и исторических книг. Спасибо.

ЛЕОНТЬЕВ: Спасибо.

МЕДИНСКИЙ: У нас был в гостях Виталий Леонтьев, до встречи в следующий вторник.

Хостинг от uCoz