Радио "Финам-FM" и сайт Skopal.narod.ru представляют:

Мифы о России. Текстовая Версия.

Эфир от 23/09/2008
Москва под властью Наполеона. Правда и вымысел.

Гости: АНДРЕЙ БУРОВСКИЙ, научный редактор серии книг «Мифы о России».

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, уважаемые радиослушатели. В студии Владимир Мединский и авторская программа «Мифы о России». Программа историческая, программа, насколько это возможно легким языком, об истории, о сегодняшнем моменте, о политике. Сегодня мы поговорим о событиях, которые происходили в нашей стране, в нашем городе-герое Москве давно, почти 200 лет назад, страшно представить. Поговорим вот почему: недавно я слушал одну уважаемую радиостанцию, не буду давать ей ненужную или антирекламу, радиостанцию, вне всякого сомнения, хорошую, где группа журналистов и обозреватель этой радиостанции обсуждали тему решения правительства России, решение Путина о выделении, по-моему, 250 млн. рублей из бюджета РФ на празднование через три года, наверное, уже почти четыре года, празднование 200-летия победы России в войне над Наполеоном, это был 1812 год, гроза 12 года настала, Отечественная война и т.д. В общем-то, небольшая сумма по нынешним временам, 250 млн рублей, около 10 млн долларов. Обсуждалось это решение злорадно. говорилось так: «Ну вот, 200 лет. Вы еще денег на Куликовскую битву дайте. Вы еще отпразднуйте победу «стояние на Угре», позорную якобы, когда Россия официально сбросила с себя татаро-монгольское иго. Лучше бы пенсии подняли, пенсии бабушкам». Я прикинул в голове, получается, что каждая бабушка получила бы с этого единоразово 5,5 рублей, может быть, чуть меньше. Но все равно: «очень плохо. Зачем? Кому это нужно? И вообще эти все помпезные празднества, реставрация Бородинской панорамы на Кутузовском проспекте в Москве – все это безумие…». Надо ли праздновать победу в этой войне, а, может быть, вообще (такой был контекст радиопередачи) стоило проиграть эту войну? Была бы у нас свобода, равенство и братство, отменил бы Бонапарт крепостное право, быстрей бы зародился капитализм, и не нужно было бы Александру II потом мучатся с его демократическими реформами спустя почти 50 лет. Шагала бы Россия широкой поступью в европейскую семью народов. Зря выиграли войну 1812 года. Поэтому, так как вскоре 200-летие победы над Наполеоном, а сейчас у нас на дворе сентябрь… Как мы помним, весь сентябрь, начиная с первых его чисел, когда обычно под Можайском наши военно-исторические клубы делают помпезное, красивое зрелище – реконструкцию битвы под Бородино… Весь сентябрь (вплоть до начала октября) Наполеон стоял в Москве. Именно в эти дни, как сейчас, Наполеон, сидя в Кремле, ждал ответа от Александра, находящегося в действующей армии или в Санкт-Петербурге в этот момент, ответа на предложение о мире на выгодных для Наполеона условиях, именно в эти сентябрьские дни. Поэтому сегодня мы будем беседовать о мифах войны 1812 года, мы раскроем вам массу малоизвестных фактов, связанных с этой удивительной страницей нашей истории. Именно поэтому я пригласил к нам сегодня в студию замечательного гостя: профессора, историка Андрея Михайловича Буровского. Добрый вечер, Андрей Михайлович.

БУРОВСКИЙ: Здравствуйте.

МЕДИНСКИЙ: Андрей Михайлович Буровский, помимо всего прочего, является еще и научным редактором серии книг «Мифы о России», которые наверняка вы видели во всех магазинах, и там много написано о войне 1812 года. Нам бы, конечно, хотелось, чтобы мы узнали сегодня от вас, Андрей Михайлович, еще больше. Так как наш формат предполагает постоянное общение с нашими радиослушателями, а у нас аудитория уникальная, образованная, грамотная и подкованная, то примерно минут через 10 мы начнем принимать звонки в студию по телефону 730-73-70. Мы зададим нашим радиослушателям один вопрос и попросим высказаться по этому вопросу. Вопрос очень современный: а надо ли было побеждать Наполеона? Может быть, зря? Может быть, надо подписать капитуляцию и спокойно войти в европейскую семью народов? И жили бы мы сейчас не хуже Франции, ну, или по крайней мере какой-нибудь Германии, тоже покоренной Наполеоном.

БУРОВСКИЙ: Хотя бы Ирландии, например.

МЕДИНСКИЙ: Вот, в перспективе, выиграла ли Россия от победы над Императором Французской республики Наполеоном Бонапартом I? Или все-таки в исторической перспективе мы проиграли? Потому что вслед за этим последовали казнь декабристов, аракчеевщина, темные и суровые годы николаевской реакции и прочее. 730-73-70, пока, пожалуйста, подумайте, через 10 минут мы принимаем звонки в студии и спрашиваем вас, не зря ли мы победили Наполеона? Нужно ли это было России либо нет? Андрей Михайлович, давайте сначала небольшую историческую вводную. С кем мы воевали в 812 году? Как мы вообще оказались в этой тяжелой войне? Что это угораздило Александра? Зря что ли он обнимался с Наполеоном столько лет?

БУРОВСКИЙ: Ну, обнимался и целовался он с Наполеоном очень эпизодически.

МЕДИНСКИЙ: На мосту.

БУРОВСКИЙ: И на мосту он целовался… Но началось ведь не с Александра, строго говоря. А когда грянула революция во Франции, которая, кстати, не была каким-то светлым и замечательным моментом… Опять же все время мифы идут…

МЕДИНСКИЙ: Разве День взятия Бастилии не главный национальный праздник Французской республики?

БУРОВСКИЙ: О, да! Они до сих пор его празднуют, их 7 ноября, французы всегда будут счастливы в этот день. Только одна меленькая деталь – а что они, собственно, празднуют? Бастилию защищало 92 инвалида из швейцарских наемников, в ней содержалось 14 сумасшедших и ни одного политического заключенного.

МЕДИНСКИЙ: Это включая Маркиза де Сада?

БУРОВСКИЙ: Да, включая Маркизушку. Причем Маркизушку потащили сразу, он там речь произнес, ну, и обратно понесли. В те времена сумасшедшие дома и тюрьмы были одно и то же. Ну, и до конца его дней его уже не выпускали, бедолагу.

МЕДИНСКИЙ: То есть по количеству охранников на одного заключенного это был отель категории 5 звезд?

БУРОВСКИЙ: Конечно, это были богатые, знатные люди. И когда рисуют изможденных узников в цепях, это у историков вызывает смех. Это бессмысленное взятие Бастилии, еще более идиотское, чем так называемое взятие Зимнего в 17 году. Французы празднуют – вот вам, пожалуйста, полнейший сюрреализм и полнейшая мифологизация истории.

МЕДИНСКИЙ: Насколько я понимаю, еду им заказывали из ресторана?

БУРОВСКИЙ: О, да! И еще не всякого ресторана, Владимир.

МЕДИНСКИЙ: У них были апартаменты из нескольких комнат.

БУРОВСКИЙ: Я не думаю, что вас кормят в Думе лучше, чем кормили этих заключенных.

МЕДИНСКИЙ: Нас вообще не кормят. Только за деньги.

БУРОВСКИЙ: А, так вам и надо. Все правильно. Вообще всем народным избранникам так и надо. Юмор юмором, но ведь действительно получается, что Маркиз де Сад и все остальные заключенные в Бастилии жили в замечательных условиях. Просто нужен был некий символ. Всем революционерам, всем смутьянам, назовем вещи своими именами, нужно создать некий миф, который оправдает их собственное преступление. До сих пор очень малоизвестный факт о том, что во Франции занимались рациональным использованием трупов врагов народа.

МЕДИНСКИЙ: Ну, это революционеры.

БУРОВСКИЙ: Революционеры, разумеется. Кто же еще таким занимается?

МЕДИНСКИЙ: Якобинцы.

БУРОВСКИЙ: Якобинцы, конечно же! С каких пор наш брат правый занимался такими безобразиями? Нас ложно обвиняют в этом. А революционеры действительно занимались рациональным использованием трупов, то есть делали абажуры из кожи татуированных людей, делали шиньоны из волос казненных дам. Это святая правда. Была специальная мастерская организована в Париже.

МЕДИНСКИЙ: В этом отношении гитлеровские концлагеря и все эти фабрики смерти, они творчески использовали опыт.

БУРОВСКИЙ: Видите ли, они очень не творчески использовали опыт. Потому что нацисты действительно проводили эксперименты над людьми. По некоторым данным, некоторые из глав концлагерей пытались использовать человеческую кожу, но использование трупа у нацистов тысячекратно преувеличено победителями. Гораздо больше вранья и преувеличения, чем реальных фактов. А вот якобинцы и правда пытались врагов народа переработать. Другое дело, что у нацистов было больше технических возможностей: XX век, а там – XVIII. Но якобинцы очень старались. Если брать преемников якобинцев, это скорее большевики. Но, кстати, плохие ученики: у них технических средств не хватало, они были более злобные, но менее технически вооруженные.

МЕДИНСКИЙ: Давайте все-таки вернемся к войне 1812 года.

БУРОВСКИЙ: Конечно! Я просто говорю о том, что революция во Франции положила начало раздору между монархической Россией, которая пыталась поддержать Европу в состоянии благоразумия, и якобинской революционной Францией. Тогда и пошел корпус Суворова в Италию, в Швейцарию и разбил французскую армию на голову, о чем мы благополучно забываем.

МЕДИНСКИЙ: Да, в то время как Наполеон Бонапарт воевал в Египте, Италия была уже покорена до этого знаменитым итальянским походом Наполеона, и там находились оккупационные войска во главе с его маршалами, непобедимые до того никогда, никем, начиная с момента, как Наполеон возглавил итальянскую армию.

БУРОВСКИЙ: Еще один миф, который благополучно кончился после похода Наполеона в Россию, о том, что маршалы Наполеона непобедимы. Этот Император Французской республики как раз отражает сюрреализм ситуации – он император, он непобедимый, у него гениальные маршалы, но он всем ищет свободу.

МЕДИНСКИЙ: Итак, Наполеон находится в Египте; Суворов тем временем бьет по очереди всех его маршалов в Италии.

БУРОВСКИЙ: И вместе, и по очереди.

МЕДИНСКИЙ: Отвоевывая все эти территории, которые до этого завоевала революционная итальянская армия.

БУРОВСКИЙ: Совершенно верно. Более того, он уже готов к походу во Францию. Если бы у него были развязаны руки…

МЕДИНСКИЙ: Этого не хотели австрийцы.

БУРОВСКИЙ: Не то слово, они бы просто в панике были.

МЕДИНСКИЙ: От такого эффективного союзника.

БУРОВСКИЙ: Разумеется, такой союзничек, который завоюет, чего доброго, Париж и станет самым сильным в Европе.

МЕДИНСКИЙ: Ну да. Австрия будет зажата между русской Францией и русской Россией.

БУРОВСКИЙ: При том, что британцы ничего против не имели. Они считали, что дела на континенте их не очень касаются: они будут владеть морями, а остальное неважно. Но сопротивление австрийцев помешало Суворову. Он был вынужден по приказу царя уйти обратно.

МЕДИНСКИЙ: Тем не менее накануне войны 1812 года Россия участвует в континентальной блокаде. Наполеон многократно обнимается, целуется с любезным другом Александром. Говорят, даже предлагает ему каких-то балерин. Александр очень интересуется балеринами, Наполеон его отговаривает, говоря о том, знаешь ли ты, что такое французская болезнь, друг мой Александр, я бы тебе не рекомендовал.

БУРОВСКИЙ: Возможно, такая беседа и была. Но кто из них проявлял больший интерес к балеринам – вопрос темный. Интерес был разный: у Александра – в основном эстетический, а интерес Наполеона был другого рода – больше трех минут на главное свидание у него не уходило, он был очень занят, он торопливо использовал балерину и опять работал. А Александр любовался ее плясками.

МЕДИНСКИЙ: Мы должны понять, что толкнуло Наполеона в совершенно безнадежное мероприятие – поход против России. Надо быть совершенно сумасшедшим, чтобы на том уровне техники и транспорта воевать с Россией.

БУРОВСКИЙ: Вы не совсем правы. Некий шанс у Наполеона был, и он вовсе не считал безнадежным свое мероприятие. Он считал себя просто обреченным на войну с Россией ровно по одной причине – Россия все равно не может поддерживать континентальную блокаду, то есть, грубо говоря, она все равно будет торговать с Англией. Она не может не торговать с Англией.

МЕДИНСКИЙ: Потому что Англия – крупнейший покупатель российского сырья.

БУРОВСКИЙ: Не только. Это еще производитель тех машин, тех промышленных товаров, которые необходимы в России. Франция их поставить не может, а Англия может.

МЕДИНСКИЙ: Какие машины покупала тогда Россия?

БУРОВСКИЙ: И сельскохозяйственные (у нас было гораздо больше развито сельское хозяйство, чем кажется), и механизма для промышленности, и множество предметов потребления.

МЕДИНСКИЙ: Сукно?

БУРОВСКИЙ: Сукно тоже.

МЕДИНСКИЙ: Предметы роскоши?

БУРОВСКИЙ: Разумеется. И порох, например.

МЕДИНСКИЙ: Россия не производила пороха?

БУРОВСКИЙ: Производила, но в недостаточном количестве, закупала его во Франции. Потом металл: у нас очень много металлов низкого качества, например чугуна, производили на Урале, продавали в Англию полусырье, а получали высококачественную сталь. Клинки, например, ножи… Шеффилдовские клинки считались очень хорошими, очень высокого качества, знаменитая бирмингемская сталь.

МЕДИНСКИЙ: А что мы продавали в Англию?

БУРОВСКИЙ: Зерно, лес, металл, то есть сырье преимущественно.

МЕДИНСКИЙ: По большому счету прекращение торговли с Англией – это как перестать продавать нефть сегодня?

БУРОВСКИЙ: Абсолютно верно.

МЕДИНСКИЙ: Зерно и лес – как основные позиции российского экспорта.

БУРОВСКИЙ: Совершенно верно.

МЕДИНСКИЙ: Ведь Англия самая населенная, густонаселенная страна Европы, на тот момент.

БУРОВСКИЙ: Кроме того, это огромная империя.

МЕДИНСКИЙ: Да, империя. Она закупала и для нужд колоний.

БУРОВСКИЙ: Естественно. Более того, для поставок ее флота Россия была необходима: русское зерно шло на прокормление английских матросов. То есть обе стороны были нужны друг другу очень сильно.

МЕДИНСКИЙ: Лес для кораблей. Ну, пенька, канаты и т.д.

БУРОВСКИЙ: Совершенно верно.

МЕДИНСКИЙ: То есть эта война была вызвана не личными амбициями, а экономическим конфликтом между Францией и Россией?

БУРОВСКИЙ: И экономическим, и политическим, потому что Россия не могла отказаться от позиций, которые имела в Европе – от позиции гаранта независимости Австрии, Пруссии и других германских стран, влиятельной страны.

МЕДИНСКИЙ: Бог с ней, с Пруссией. Это, наверное, афера Александра с супругой короля Пруссии.

БУРОВСКИЙ: Провокатор вы, однако, Володя. С тем же успехом могу сказать, бог с ней, с Осетией. Там вообще какая-то дурацкая Осетия, там какая-то ненужная никому Абхазия, а мы почему-то дергаемся. То же самое здесь: какая-то Пруссия дурацкая, никому ненужная. То есть. без них прожить можно, но ни одна страна, претендующая на державность, не может предавать союзников, она не может не отстаивать их позицию, она не может не объединять какие-то государства в коалицию.

МЕДИНСКИЙ: Ну, в части союзнического долга Россия традиционно была столь же верна союзникам, сколько не верны были нам наши союзники, возьмем ту же Австрию.

БУРОВСКИЙ: Совершенно согласен. Тем не менее позиция «я убит, но я не убийца» в политике реальна.

МЕДИНСКИЙ: Мне уже жалко наших радиослушателей, потому что у нас горят все лампочки, люди уже по 10 минут сидят на телефоне. Давайте мы будем потихоньку, вкраплениями принимать их позицию по нашему главному вопросу, вопросу, который сейчас поднят либеральными журналистами: нужно ли тратить деньги на празднование победы в войне над Наполеоном, 200 лет, провались оно пропадом, что там было 200 лет назад, и была ли эта победа нужна России? Вот вопрос, который мы ставим перед нашими замечательными радиослушателями. Алле. Добрый вечер, вы в эфире.

АЛЕКСАНДР: Добрый вечер. Праздновать надо все победы государства. Посмотрите на Европу, они не рушат памятники, они празднуют победы и очень трепетно относятся к своей истории.

БУРОВСКИЙ: Ура! У нас нашелся союзник. В России еще живут вменяемые люди.

АЛЕКСАНДР: Спасибо большое. Второе, по поводу «было бы лучше жить». Попытаемся сравнить с Германией. Простите меня, Германия стала такой, какой стала, будучи свободной страной, а не порабощенной Францией. Та же Франция стала свободной, не будучи имперской страной, ни одна империя не дожила до сегодняшнего дня. Более того, если посмотреть: самые последние колонии, которые освободились (английские колонии – Индию, Кипр), эти государства пока ничего из себя не представляют и совершенно неблагополучные, некоторые из них я знаю изнутри. Поэтому вопрос даже не стоит, конечно, надо отмечать! Кто говорит что не надо, интересно, как он поведет, если к нему в квартиру придет человек более умный, более богатый…

МЕДИНСКИЙ: Александр, мы с вами поспорим немного в эфире, хоть так и непринято. Наши бестолковые, это я излагаю позицию некоторых историков, мракобес Николай I, «властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда» Александр I, про Аракчеева говорить не буду, Бенкендорф, этот душитель свободы, охранное отделение, Пушкина уж душил-душил, про остальных говорить не будем. А здесь цивилизованный человек, Наполеон Бонапарт. Кодекс Наполеона – свобода, равенство, братство, повсеместное освобождение от крепостной зависимости, правда, в России он почему-то этого не сделал, но хотел, мы надеемся, освобождения от ига Православной церкви, все-таки опиум для народа. 730-73-70. Мы уже начинаем общение с радиослушателями, будем в промежутках открывать вам какие-то исторические факты. Разве не полезнее было бы для долготерпеливого русского народа жить под цивилизованным западным барином?

БУРОВСКИЙ: Под игом цивилизованных французов.

МЕДИНСКИЙ: Почему игом? Под разумным европейским управлением цивилизованных французов, а не под салтычихой.

АЛЕКСАНДР: В истории русского народа есть более давние исторические факты: когда русский народ, заметьте, на народном собрании всех сословий на тот момент сам себе выбрал царя, это было очень давно, определил кто будет.

МЕДИНСКИЙ: Это было еще за 200 лет до войны.

АЛЕКСАНДР: Да, гораздо раньше, я не спорю. Но, заметьте, все сословия участвовали. Русский народ, в принципе, в состоянии был бы сам себе выбрать. Зачем мы считаем, что русский народ это какой-то второсортный народ? Кстати, Россия не стала порабощать Францию.

МЕДИНСКИЙ: Кстати, да.

БУРОВСКИЙ: Кстати, да.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо, Александр. Вы прямо читаете книги «Мифы о России», вы прямо цитируете оттуда некоторые моменты. Но давайте все-таки продолжим нашу беседу, прежде чем включим в эфир новых радиослушателей. Кто напал на Россию в 1812 году? Это была французская армия?

БУРОВСКИЙ: Нет, это была армия императора Наполеона, это была своего рода сборная Европы. На острове Святой Елены, подсчитывая потери, Наполеон приходил к выводу, что Франции его походы стоили всего в 50 тысяч жизней.

МЕДИНСКИЙ: Все европейские войны, включая русскую кампанию?

БУРОВСКИЙ: Все. Именно французам стоило 50 тысяч жизней, а общие потери – примерно 400 тысяч человек. Это его подсчеты, историки насчитывают заметно больше и французов, и других национальностей. Но огромная армия Наполеона включала более 30 народов, колониальных народов, скажем, негров из Африки, сенегальцев.

МЕДИНСКИЙ: Негры были у нас?

БУРОВСКИЙ: Да, в том числе.

МЕДИНСКИЙ: Бедняжки.

БУРОВСКИЙ: Бедняги, холодновато им было, я понимаю. И антильские негры, с Антильских островов, колонии Франции. И армия говорила на жутком жаргоне, где были немецкие, французские, польские, чешские и другие слова. Поэтому когда брали пленного французика для гувернантства какого-нибудь мальчика в провинции, он такому французскому учил бедного ребенка, что ребенок потом не мог общаться с французами.

МЕДИНСКИЙ: Ну, как бы, не совсем французскому. Он был солдатом французской армии, но не совсем…

БУРОВСКИЙ: Совершенно верно. Представьте себе, что какой-нибудь браток беглый стал бы учить русскому языку ребенка из Грузии или Армении.

МЕДИНСКИЙ: Были и нормальные. «Monsieur l''Abbé, француз убогий,
Чтоб не измучилось дитя…».

БУРОВСКИЙ: Совершенно верно, но Monsieur l''Abbé, простите, приехал из Франции, он не был солдамаром Наполеона. А беглый французский поляк или немец, оставшийся в России, он учился жаргону, потому что армия Наполеона говорила не по-французски, строго говоря.

МЕДИНСКИЙ: 600 тысяч человек?

БУРОВСКИЙ: Да, примерно 600 тысяч человек.

МЕДИНСКИЙ: Костяк – это все-таки французы, ну, гвардия?

БУРОВСКИЙ: Около 200 тысяч.

МЕДИНСКИЙ: Затем немцы.

БУРОВСКИЙ: Причем из разных государств, говорящих на разных языках.

МЕДИНСКИЙ: Поляки.

БУРОВСКИЙ: Поляков было очень много.

МЕДИНСКИЙ: Но они с энтузиазмом шли.

БУРОВСКИЙ: Да, потому что они надеялись, что Наполеон восстановит их государственность.

МЕДИНСКИЙ: Наивные поляки. Наполеон даже никогда не обещал этого публично. Только намекал и подмигивал.

БУРОВСКИЙ: Не более того. Итальянцы.

МЕДИНСКИЙ: Тоже добровольцы?

БУРОВСКИЙ: Добровольцы в основном. Но некоторых солдат брали по набору.

МЕДИНСКИЙ: По набору. Голландцы и бельгийцы…

БУРОВСКИЙ: Голландцы и бельгийцы были и взятые по набору, потому что воинская повинность на них распространялась.

МЕДИНСКИЙ: Ну, это была часть Франции.

БУРОВСКИЙ: Да, это была часть Франции, как бы часть их империи.

МЕДИНСКИЙ: К этому моменту Наполеон уже упразднил королевство своего брата голландского?

БУРОВСКИЙ: К этому времени да.

МЕДИНСКИЙ: Уже упразднил, надоело ему баловаться в самоуправлении. Испанцы были, насколько я знаю.

БУРОВСКИЙ: Испанцы были, причем в немалом количестве. Их брали и силой местами, а местами они шли добровольно. Опять же, была очень смешанная армия.

МЕДИНСКИЙ: Венгры.

БУРОВСКИЙ: Венгры были. Но кстати, и венгры, и испанцы, и итальянцы восставали порой, уже во время похода. Им казался поход тяжелым, ненужным, они пытались отправиться домой.

МЕДИНСКИЙ: Холодно опять же.

БУРОВСКИЙ: Холодно.

МЕДИНСКИЙ: Итак, 600 тысяч человек.

БУРОВСКИЙ: Да.

МЕДИНСКИЙ: Это объединенная Европа. Вся Европа, кроме Англии, можно так сказать.

БУРОВСКИЙ: Да, континентальная Европа.

МЕДИНСКИЙ: Кроме Швеции, которая не участвовала.

БУРОВСКИЙ: Скандинавия не входит в понятие континентальной Европы. Еще два очень важных параметра: 1. Это была армия атеистов, они громили церкви, устраивали зверства в монастырях, крошили на иконах мясо, ровно потому что французская революция, будь она неладна…

МЕДИНСКИЙ: Отменила бога.

БУРОВСКИЙ: Не просто отменила, она настроила свое поколение враждебно к любой религии. Скажем, поляки проявляли к православию некую толерантность, Бог-то один. Поляки были самые религиозно терпимые и самые религиозные, это были нормальные, вменяемые люди гражданского общества, пошедшие против своего исторического врага, воспользовавшись Наполеоном.

МЕДИНСКИЙ: Кстати, мы об этом очень мало говорим. Наверное, это продолжение традиции Льва Толстого, который сам сложно относился к церкви как к институту. Когда Толстой описывал причины этой народной войны, он все-таки мало писал о том, что преступления против церкви и священников в колоссальной степени настроили наше население против армии Наполеона.

БУРОВСКИЙ: Конечно.

МЕДИНСКИЙ: Вот нам машет рукой продюсер. У нас сейчас маленький перерыв на новости. После этого мы сразу начинаем принимать звонки наших радиослушателей. Сразу, без перерыва. Спасибо, переходим на новости.

Добрый вечер. В студии Владимир Мединский, мы беседуем с историком, профессором Андреем Буровским о событиях 200-летней давности, о войне России с Наполеоном. И вопрос, который мы задаем нашим радиослушателям, по телефону 730-73-70 принимаем звонки: а вообще нужно ли было выигрывать эту войну? Нужно ли было воевать с Бонапартом? Может быть, гораздо выгоднее в историческом плане – с целью получения европейских свобод, равенства, братства, скорейшей отмены крепостного права, свободы печати и прочее – просто сдаться, не поднимать эту дубину народной войны? В военном отношении, наверное, Наполеон дожал бы рано или поздно Александра, и мы бы получили долгожданную свободу. Не спустя 50 лет, с либеральными реформами Александра II, а уже тогда, в 1812 году. Вот эту тему мы обсуждаем с нашими радиослушателями. Нужна ли была России победа над Наполеоном? Добрый вечер.

АНДРЕЙ: Здравствуйте. Я сейчас, общаясь с вами, я иду по московской улице. И что я вижу? Я вижу рекламы иностранных гастролеров, я вижу броские названия иностранных фильмов, я вижу все не наше. Не наша одежда, не наши вывески, не наше. И эти люди в радиостудии, о которых говорил уважаемый ведущий, они меня поражают. Я поставил бы им двойку и по экономике, и по журналистике, если бы был ректором, вроде Засурского. Как можно говорить о том, что не стоит отмечать этот праздник, если мы забыли самих себя? Вы очень говорили о разных наших великих деятелях: Николае, которого называли Палкиным, Победоносцев, Бенкендорф. Победоносцев, извините, был, по-моему, позже.

МЕДИНСКИЙ: Мы его точно так же грязью обливаем.

АНДРЕЙ: Может быть, меня загрызут присутствующие, но я очень люблю Фаддея Булгарина. Кажется, я его немножко знаю, я читал и «Выжигина», и др. Я люблю Николая Греча, который писал о тех же самых декабристах, которых сослали, и правильно сделали. Будь бы я царем, я бы их повесил прямо в своем кабинете.

МЕДИНСКИЙ: Всех 125 бы повесили?

БУРОВСКИЙ: Не надо в кабинете, вонять будет.

АНДРЕЙ: Вы правы, зачем портить. Так вот, Николай греч писал, что он не понимал, почему они со своей дворянской фрондой, люди, которые выросли в нашей стране, которые победили Наполеона, почему они вышли на площадь и стали стрелять. Поэтому я за то, чтобы отмечали все праздники. И это без ура-патриотизма. Спасибо.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо большое, Андрей, за ваше развернутое мнение. Просто нечего добавить, это гражданская позиция.

БУРОВСКИЙ: Конечно, причем вполне зрелая.

МЕДИНСКИЙ: Давайте еще послушаем, девушкам дадим эфир. Добрый вечер.

ОЛЬГА: Здравствуйте. Во-первых, я удивляюсь, как можно ставить такой вопрос: стоило ли побеждать или нет.

МЕДИНСКИЙ: Так ставят, ставят такой вопрос. Иногда у нас даже ставят вопрос, что надо было Гитлеру проиграть войну.

БУРОВСКИЙ: А что, хороший был человек.

МЕДИНСКИЙ: Лучше бы дороги были.

ОЛЬГА: В любом обществе победитель – это победитель, а побежденный – это шестерка. Разве это непонятно? И второе: меня удивляет, вот у нас в истории Наполеон – это такая яркая, важная фигура. Мы о Наполеоне и фильмы знаем, вообще в сознании в нашем, а Александр, как бы, меньше ростом. А на самом деле в тот исторический период Александр-то был больше ростом, более значимая фигура. Уже 15 лет перестройка. Предположим, мы 70 лет так думали, или такая политика была, а теперь где эти фильмы, которые бы показали личность?

МЕДИНСКИЙ: Оля, есть фильм «Война и мир» Бондарчука. Ему скоро, по-моему, 40 лет исполнится.

ОЛЬГА: Ну и что? Там Александр-то кто? Там не Александр, он никогда там не выступает как крупная фигура.

МЕДИНСКИЙ: Там дубина народной войны.

Вот именно, совсем другое. BBC снимает прекрасные фильмы о своей истории. Я больше знаю про английских королей, причем про любого. Король Генрих, который четырем своим женам отрубил головы, все равно – прекрасный фильм, они нашли у него хорошие стороны, какой он замечательный. А у нас человек победил Наполеона, освободил Европу…

МЕДИНСКИЙ: Оля, мы уточним немного – он победил не Наполеона, он победил объединенную европейскую армию.

ОЛЬГА: Вот именно, еще больше победил.

МЕДИНСКИЙ: Аналогией является только победа на Гитлером. Это силы объединенной Европы кроме Британии.

ОЛЬГА: Я хочу сказать, что нам не только надо праздновать, но еще бы и фильмы такие исторические по типу BBC, чтобы мы знали не только об Александре…

МЕДИНСКИЙ: Спасибо за звонок. Ну, вот позиция. Давайте несколько слов, прежде чем мы будем принимать звонки, о фигуре Александра I. Действительно, мы ведь его по школьным учебникам как плешивого щеголя знаем, ну, и то, что он еще участвовал в заговоре против собственного отца. Какую роль сыграл Александр непосредственно, сам в победе над Наполеоном?

БУРОВСКИЙ: Огромную. Есть хорошая формула о том, что одна из привилегий монарха – самому лично не быть выдающимся человеком, при условии что он умеет привлекать к работе и ставить в нужные места выдающихся людей. Он не любил Кутузова, но поставил туда…

МЕДИНСКИЙ: Терпеть не мог, говорят.

БУРОВСКИЙ: Да, просто органически не переваривал, что было взаимно. Но это не помешало: он поставил его туда, где Кутузов должен был находиться. Это просто пример того, что делал Александр. Плешивый щеголь как раз умел превосходно работать. В Александровском саду, в городе Пушкине в парке висит памятная доска с посвящением «Моим сослуживца». К тем, кто работал с ним, царь относился как к сослуживцам. Он действительно умел быть лидером какого-то важного движения, направления в работе. Во время войны с Наполеоном, если угодно, был начальником штаба и главным организатором, что не отменяет абсолютно роли других лиц. Он просто знал, кого привлекать, как привлекать, человек знает, что надо человеку дать для того, чтобы он правильно работал.

МЕДИНСКИЙ: Фраза Александра в ответ на очередное предложение Наполеона о перемирии «Лучше я буду царем Камчатки», то есть предполагалась, что он будет отступать через всю Сибирь, чем примет мир от узурпатора. Это правда или нет?

БУРОВСКИЙ: По крайней мере эту фразу передают не один и не два человека. То есть, по-видимому, правда. Так же как правда фраза, которую приписывают и Кутузову, и Александру. Когда Ларистон пришел с просьбой о мире или о перемирии, Александр развел руками: «Так война же только начинается».

МЕДИНСКИЙ: Это когда Наполеон уже в сентябре был в Москве?

БУРОВСКИЙ: Уже драпал из Москвы.

МЕДИНСКИЙ: Уже отступал.

БУРОВСКИЙ: Да, уже собирался отступать

МЕДИНСКИЙ: Тем не менее враг находится в сердце государства, а Александр ухмыляется.

БУРОВСКИЙ: «Война же только начинается». Наполеон говорил о том, что если он ударит Россию по Петербургу – ударит ее по голове, взяв Киев – схватит ее за ноги, а если возьмет Москву – поразит ее в сердце.

МЕДИНСКИЙ: Ну, это вполне отвечало стратегии Наполеона.

БУРОВСКИЙ: Несомненно.

МЕДИНСКИЙ: Единый мощный удар, то есть он действовал в рамках своих стратегических воззрений. 730-73-70. Мы беседуем в связи с тем, что вскоре будем отмечать 200-летие победы над Наполеоном, и сейчас реализуется постановление Правительства России о праздновании этой удивительной даты. Мы беседуем с нашими радиослушателями и задаем им вопрос – нужно ли было побеждать наполеона. Выиграла ли Россия или проиграла, может быть, она стала бы европейской демократической страной во главе с приличным гражданином императором? Добрый вечер.

- Добрый вечер. Я бы хотела сказать о личности Наполеона: как он, корсиканский такой деятель появился с такой харизмой. Мама его родила неожиданно, родила 800 всего, выходила на печке. В общем, такой он получился…

МЕДИНСКИЙ: 800 грамм, вы уверены?

- Да. Ну, это и ваш историк знает. Может быть, чуть больше 800. У меня старинный альбом, много там чего написано, в основном о войне 1812 года.

МЕДИНСКИЙ: Скажите, так может быть, все-таки… Да ну и что, ну, родился маленький, вырос большой. Может быть, лучше было все-таки проиграть?

- Я не про это. Я хочу сказать, что его самая личность мне омерзительна. Потому что с такими качествами кровожадными, отвратительными он на Суворова даже не похож. Хотя Суворов тоже не гигант, но по качествам своим совершенно отличается. Вообще русский народ, он… «Не будите русского медведя, он обречен на победы», не надо его трогать. Вообще Наполеон не рассчитал, когда… У французов вообще привычка бросаться, целоваться с императорами нашими. А когда он шел на нас, он не рассчитал, что попадет в зиму. Взять и хапнуть победу – это для него самое главное, с такой разношерстной армией. И все.

МЕДИНСКИЙ: Хорошо, спасибо большое. Скажите, пожалуйста, Андрей Михайлович, по поводу 800 грамм это, конечно, легенда, хотя многие источники говорят о том, что, когда Летиция, мать Наполеона, его рожала, она не успела добежать до кровати, и ребенок упал прямо на ковер.

БУРОВСКИЙ: Может быть, сразу травма, головой и т.д.

МЕДИНСКИЙ: Сразу травму получил. Но кто его знает, как это отразилось на личности Наполеона. Другое дело, что начав войну в середине июня, вторжение в Россию… Причем это территория современной Польши, по-моему?

БУРОВСКИЙ: Да.

МЕДИНСКИЙ: Из далека. На что он рассчитывал? Неужели он не понимал, что такое русская зима? Ведь он лично прочитал горы литературы о России.

БУРОВСКИЙ: А он рассчитывал закончить до зимы. Он был совершенно убежден, что к тому времени, когда настанет зима, его армия уже будет и в Москве, и в Петербурге, все кончится само собой, и Россия капитулирует. Это будет или союзник, который будет вынужден выступать на его стороне в континентальной блокаде, или оккупированная территория.

МЕДИНСКИЙ: И те быстрые кампании, и единого генерального сражения.

БУРОВСКИЙ: Конечно. То есть в любом случае он никак не ожидал никакого…

МЕДИНСКИЙ: То есть это был не принцип, как сейчас пишут литераторы, сначала ввяжемся в кампанию, а там видно будет? Все было рассчитано.

БУРОВСКИЙ: Наполеон мог говорить все что угодно. На мой взгляд, гораздо важнее количества сантиметров и килограммов в Наполеоне то, что действительно обладал потрясающим умением пиарить любы свои действия. Когда ему нужно было напускать туман, это было мастерски. Но то что у него существовал четкий план войны с Россией, и что бы он ни говорил, этот план отрабатывался очень четко – это факт. Для него как раз было полной неожиданностью то, что приходится двигаться гораздо медленнее, чем он рассчитывал. А войдя в Москву, он ничего не получил. Это было полное фиаско, полный парадокс.

МЕДИНСКИЙ: Это был первый случай, когда Наполеон вступал в столицу вражеского государства (ну, практически столица, будем называть Москву второй столицей) и его не встречали с ключами от города?

БУРОВСКИЙ: Да.

МЕДИНСКИЙ: Первый случай?

БУРОВСКИЙ: Это первый и уникальный случай. Потому что во всех европейских городах находилась хоть какая-то кучка лиц, приносящая ключи.

МЕДИНСКИЙ: По крайней мере, никто никогда свой город не сжигал.

БУРОВСКИЙ: Даже испанцы. Герилья в Испании была жестокой и страшной, не менее страшной, чем наше партизанское движение. Причем такая испанская, жесткая, средиземноморская жестокость. При этом сжигать свои города испанцам не доводилось, и они никогда не уходили поголовно из городов.

МЕДИНСКИЙ: Более того, вспомним, когда Наполеон занял, по-моему, Берлин, король Пруссии прислал ему письмо, в котором интересовался, удобно ли он устроился у него во дворце, мягкие ли перинки.

БУРОВСКИЙ: Можно, конечно, и как иронию воспринимать. Вообще Берлин не совсем в Испании. Дело в том, что испанцам, может, бежать было некуда, у нас территория побольше. Но даже с Испанией Россию в этом плане не сравнить. Ведь Наполеон вошел в совершенно пустой город. Это то, чего никто не проектировал, о чем никто не думал, это было абсолютно неожиданное событие. И что теперь делать?

МЕДИНСКИЙ: Он стоял в районе нашей Поклонной горы. «Напрасно ждал Наполеон Москвы коленопреклоненной».

БУРОВСКИЙ: Ну, сунул руку за сюртук, стоял и задумчиво смотрел на Москву. Ну, дальше что? А ключи не несут.

МЕДИНСКИЙ: И людей нет.

БУРОВСКИЙ: Людей нет, да. Входит армия в пустой город, как же им не загореться? А пожар Москвы, сам по себе? Тоже событие абсолютно неожиданное.

МЕДИНСКИЙ: Хорошо, давайте еще раз послушаем наших радиослушателей.

БУРОВСКИЙ: Конечно.

МЕДИНСКИЙ: Все-таки мы им задали вопрос. Добрый вечер.

ГАЛИНА: Добрый вечер.

МЕДИНСКИЙ: Нужно праздновать 200 лет победы, или все 250 миллионов рублей отдадим пенсионерам?

ГАЛИНА: Я хочу сказать, что я в вашей передаче участвую не первый раз, потому что передачи Владимира Мединского каждый раз поднимают такие темы, которые берут за живое, и молчать невозможно.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Просто у вас хорошее образование. Не все эти темы понимают.

ГАЛИНА: Вы знаете, иногда удается дозвониться, просто хочется сказать свои слова. Хотя, по-моему, и так всем ясно, не о чем говорить, ясно, что надо все праздновать. Ясно, что это наша великая победа, ясно, что это победа имеет значение не только для нас, а для всей Европы и всего мира. Понимаете, мы победили такую бестию, такую страшную силу, которая для своего грязного грабежа объединила всю Европу, всю Европу осрамила, и Европе позор, что она в этом участвовала. Надо было бы праздновать с большим размахом этот праздник, чтобы все напомнить.

БУРОВСКИЙ: Тогда, может быть, и в Европе его праздновать?

ГАЛИНА: Мы должны хотя бы показать пример, мы же не можем их заставить. Но показать пример мы должны. Кроме того, я не знаю, почему у нас люди так сильно идеализируют цивилизованность Европы. Сейчас очень многие люди выезжают за границу, далеко не только для отдыха, не только по туризму, не только в хороших отелях живут, но и по работе, и должны были бы лучше знать европейскую действительность. Вы знаете, что говорят очень многие люди, в том числе и я, которые знают европейскую жизнь не понаслышке? Мы говорим, что худшая советская пропаганда оказывается правдой. Причем мы говорим, что наши газеты, в том числе газета «Правда», они, оказывается, очень деликатно нам рассказывали о Западе. Надо было бы не держать страну взаперти, а тогда нам дать посмотреть Европу своими глазами, и тогда мы сами бы знали, что это такое. Мы бы тогда ее никогда не идеализировали.

МЕДИНСКИЙ: Я думаю, что пешая прогулка по арабским кварталам Парижа снимает многие иллюзии в отношении чистоты и безопасности Франции.

ГАЛИНА: А вы погуляйте в центре Барселоны, вот по самым центральным районам погуляйте, только в переулочки заглядывайте тоже. Но я не хочу тратить время на эту тему. Тогда начинаешь любить Родину. Это лучшее убеждение. Когда ты возвращаешься на Родину, ты готов целовать ее землю.

МЕДИНСКИЙ: Галина, спасибо большое. Вы очень интересно рассказываете, но, к сожалению, я вынужден вас принять, потому что у нас осталось лишь 8,5 минут до конца эфира, а надо еще принять несколько звонков. И рассказать немного о религиозном или антирелигиозном фанатизме армии Наполеона. Ведь, по сути, они делали то же самое, что делали большевики в Гражданскую войну. Только почему-то народ за большевиками пошел, а за французами нет. Что происходило?

БУРОВСКИЙ: Видите ли, насколько пошел народ за большевиками, тоже полемично. Весь ли народ пошел? А во Франции что произошло? Было воспитано целое поколение на атеистической пропаганде, на идее «раздавить и гадить».

МЕДИНСКИЙ: Да, это где-то с начала 1789 и по… Это выросшее поколение.

БУРОВСКИЙ: Больше 20 лет это безобразие продолжалось. И в России, где было полным полно церквей, если идти по центральной части России, вся местность маркирована храмами, полностью, все…

МЕДИНСКИЙ: Глубоко религиозное общество.

БУРОВСКИЙ: И оказавшись в России, эти глубоко атеистичные люди, презиравшие, ненавидевшие церковь, как гадину…

МЕДИНСКИЙ: Наступили на святое.

БУРОВСКИЙ: Наступили на святое естественным образом. Ну, а кроме того что наступали на святое, есть еще одна очень простая вещь: священник – это, в принципе, невооруженный человек. Насилие, чинимое над ним, – то же самое насилие, чинимое над женщиной, ребенком или калекой.

МЕДИНСКИЙ: Я читал довольно интересные вспоминания некоторых помещиков, которые рассказывали о том, что, когда французы вошли в село, то, в принципе, они не встретили никакого сопротивления со стороны никого. Но они ворвались в церковь и стали обдирать кресты и иконы золотые. Пытался защитить местный помещик, его тут же закололи… Французы это были, немцы или бельгийцы, бог его знает. Священника тут же, на пороге закололи штыками. Далее помещик этого села пишет, что после этого все крестьяне ушли в лес. Ушли ли они в партизаны или просто решили спрятаться, но есть после этого стало нечего, они ушли со всем скотом в лес.

БУРОВСКИЙ: Французы получили сопротивление, которого могло бы не быть, если бы они вели себя иначе.

МЕДИНСКИЙ: Кстати, мы же знаем еще о минировании в Москве Кремля.

БУРОВСКИЙ: И Кремля, и храмов…

МЕДИНСКИЙ: Они заминировали все храмы…

БУРОВСКИЙ: И Новодевичий монастырь.

МЕДИНСКИЙ: Новодевичий монастырь, который чудом не был взорван.

БУРОВСКИЙ: Возможно, провидение Господне, возможно, имело место быть. Но мы опять забываем о своих героях. Дело в том, что, когда Наполеон уходил из города, хлынул сильный дождь (в чем мы допускаем возможность провидения), и часть фитилей погасла, но другие фитили продолжали гореть, и большую часть из них вырвали местные жители. Поставить бы памятник тем людям, которые спасли Кремль и Новодевичий монастырь.

МЕДИНСКИЙ: Ни одного имени которых мы, естественно, не знаем.

БУРОВСКИЙ: Совершенно верно, мы их не знаем до сих пор. Поэтому рвануло, может быть, 5% зарядов, часть строений Кремля были повреждены, но он не был стерт с лица земли.

МЕДИНСКИЙ: Наполеон, как лучший артиллерист Европы того времени, вне всякого сомнения, заминировал дело с толком.

БУРОВСКИЙ: Наверняка он знал свое дело. Разрушать этот человек умел, в чем прав один из наших слушателей, который говорил, что этот человек был своеобразным, мягко говоря. Бесспорно, на разрушение у него мозг был очень хорошо заточен.

МЕДИНСКИЙ: Кстати, малоизвестный факт, но те золотые кресты, которые мы сейчас видим на колокольне Ивана Великого в Кремле, это новодел. Те золотые кресты, которые стояли там в 1812 году, были украдены французами. С этой целью они не пытались их стянуть канатами, они просто взорвали колокольню.

БУРОВСКИЙ: Да, чтобы меньше лазить.

МЕДИНСКИЙ: Взорвали колокольню, кресты отломали и ушли. Следов их, к сожалению, найти не могли. Давайте побеседуем еще с нашими радиослушателями. Добрый вечер.

ГАЛИНА ПАВЛОВНА: У вас очень интересная передача. Я первый раз подключилась к этому радио и просто не могу оторваться.

МЕДИНСКИЙ: Галина Павловна, каждый вторник в 20:00 до 21:00 у нас исторические передачи.

ГАЛИНА ПАВЛОВНА: Спасибо больше, я обязательно буду слушать. У меня такой вопрос. Я в этом году на Украине гостила и там смотрела фильм «Мария Антуанетта», как раз все связано с французской революцией, Наполеоном и все такое. И вот у нас возник такой разговор – по поводу египетского похода Наполеона и что там была взята в плен большая часть египетской армии. И был ли действительно в истории случай, что он казнил всех пленных только потому, что их нечем было кормить, они сами там голодали.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо, Галина Павловна. Хороший вопрос.

БУРОВСКИЙ: Святая правда. Наполеон уничтожил и пленных в Египте, и собственных солдат, которые заболели чумой. Дело в том, что есть картины, на которых Наполеон пожимает руки пленным, пожимает руки холерным больным, находясь в госпитале. То есть пиарилось одно, а делалось совсем другое.

МЕДИНСКИЙ: Я немного уточню. Дело в том, что при осаде одной из крепостей в Сирии или Палестине…

БУРОВСКИЙ: В Яффе.

МЕДИНСКИЙ: Да, в Яффе. Наполеон не участвовал в осаде, а один из генералов, командовавший осадой, пообещал, что, если арабы сдадутся, то всем сохранит жизнь. Таким образом, арабы сдались, их было 6 или 7 тысяч человек. И когда прибыл Наполеон, он страшно ругался по этому поводу: «Кто давал право давать такие обещания? Чем я буду их кормить?». Но обещание, тем не менее, французскими офицерами было официально дано. Наполеон некоторое время, конечно, помучился, но… Не будем идеализировать императора Французской республики, он сказал, что лично никому ничего не обещал, и все, добровольно сдавшиеся в плен арабские солдаты и офицеры, все до одного были казнены. Это действительно одно из самых грязных пятен в биографии Наполеона. Он всячески пытался оправдаться в своих воспоминаниях на острове Святой Елены, что если бы он их не казнил, то умерли бы его солдаты, но тем не менее. Тем не менее 730-73-70. Наверное, мы успеем принять только последний телефонный звонок, потому что у нас остается две минуты. Добрый вечер.

ГЕННАДИЙ: Добрый вечер. Я хотел бы вернуться к вопросу. Праздновать, конечно, надо. Потому что не так дешево далась России эта победа, чтобы ее игнорировать и пренебрегать. А насчет этих рассуждений можно сказать, что есть много примеров стран, которые если не добровольно сдались кому-то, та же Индия, то не очень сопротивлялись в виду раздробленности, и что она от этого – свободу и демократию получила или 100 с лишним лет эксплуатации с выкачиванием ресурсов и голод?

БУРОВСКИЙ: И полную нищету.

ГЕННАДИЙ: То же самое было бы и с Россией, что с Индией, если бы не победили в 1812 году.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Вот видите, позиция: если бы мы не победили тогда в 1812 году, то вместо, может быть, не очень хорошего, но своего императора, все-таки думающего большей частью о собственном народе, Николая и Александра, мы бы получили чужого императора Наполеона, и Россия окончательного стала бы сырьевым придатком Европы.

БУРОВСКИЙ: Несомненно. И давно пора понять простую вещь, что, если даже в стране демократия и свобода, это не означает, что несет демократию и свободу остальным народам. Колониальные империи почему-то странным образом…

МЕДИНСКИЙ: Демократическая Англия не принесла свободу и демократию ни Индии, ни Пакистану.

БУРОВСКИЙ: Что касается Индии, могу сказать только одно по этому поводу. Однажды в Мадрасе британцы отрезали пальцы 10 тысячам ткачей, они составляли конкуренцию ткачам в Англии.

МЕДИНСКИЙ: Радикальный способ.

БУРОВСКИЙ: Замечательный способ. Это просто пример того, каким образом Англия…

МЕДИНСКИЙ: Насаждала свободу и демократию.

БУРОВСКИЙ: Свободу, демократию и права человека, что характерно. Конечно, я понимаю, что Наполеон в России мог бы себя вести несколько мягче, но вряд ли.

МЕДИНСКИЙ: Ну, как показывает его опыт общения со священниками и также пленными в Яффе, все было строго в соответствии с политической целесообразностью, никакой идеализации.

Мы лишь чуть-чуть затронули эту историческую тему. Я хочу сказать нашим радиослушателям, что на протяжении ближайших, наверное, месяцев двух мы планируем несколько передач в рамках «Мифов о России» с историком Андреем Буровским о разных аспектах нашей истории, так или иначе мифологизированных, превратно нами понимаемых. Мы поговорим об Александре Невском, о татаро-монгольском иге, о славных страницах нашей истории, таких, как история господина Великого Новгорода, господина Великого Пскова и о многом другом. Слушайте наши передачи каждый вторник с 20:00 до 21:00. Всего доброго.

БУРОВСКИЙ: До свидания.

Хостинг от uCoz