Радио "Финам-FM" и сайт Skopal.narod.ru представляют:

Мифы о России. Текстовая Версия.

ЭФИР ОТ 21/10/2008
Русофобия
Гость эфира АНДРЕЙ ИЛЬИЧ ФУРСОВ, директор Института русских исследований Московского гуманитарного университета

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, уважаемые радиослушатели. В эфире Владимир Мединский, историческая передача «Мифы о России». Сегодня мы будем говорить с вами вместе с нашим замечательным гостем, Андреем Ильичом Фурсовым. Добрый вечер, Андрей.

ФУРСОВ: Добрый вечер.

МЕДИНСКИЙ: Об актуальной проблеме, с которой каждый из нас, москвичей, сталкивается, наверное, ежедневно или достаточно часто, и не только находясь за рубежом, в поездках, но и на улицах, но и в подъезде, но и дома. Это, как ни удивительно, проблема русофобии. То есть, Андрей Ильич… Я сначала представлю нашего гостя. Андрей Ильич Фурсов – директор Института русских исследований Московского гуманитарного университета. И беседуем мы о проблемах русофобии. Русофобия в бытовом смысле и в политическом – что это такое, Андрей Ильич?

ФУРСОВ: Ну, я думаю, лучше начать все-таки с проблемы русофобии в политическом смысле. В самом общем плане русофобию можно определить как комплекс представлений и установок, цель которых – доказать прежде всего самим русским, то Россия и сами они есть некое отклонение от норм (под нормой понимается западный вариант развития), что они суть отклонения от этих норм, что они до чего-то не дотягивают, им чего-то не хватает. Причем в разные периоды истории это может разные формы принимать.

МЕДИНСКИЙ: Типа, умом не понять.

ФУРСОВ: Да. В девятнадцатом веке не дотягиваете, потому что у вас самодержавие, в двадцатом веке не дотягиваете, потому что у вас коммунизм. Но самое главное, что не дотягиваете. И практическая цель русофобии как психоисторического оружия заключается в том, чтобы загнать русских как социоэтническую группу в состояние психологической обороны, в состояние защиты, ну и, программа максимум, – заставить каяться.

МЕДИНСКИЙ: Не согрешивши.

ФУРСОВ: Да. Ведь у нас с конца перестройки наши перестройщики, особенно демшиза, и в девяностые годы другие люди, они все время говорят, что мы должны каяться: за самодержавие, за сталинизм, за все, что угодно. И это не безобидная вещь.

МЕДИНСКИЙ: А Иван Грозный – мерзавец какой! Сына – посохом!

ФУРСОВ: Да, да, да. Человек, который кается, он уже находится в состоянии проигравшего. И, в общем-то, русофобия на самом деле – это всегда идеологическая подготовка к нанесению вполне неидеологических ударов.

МЕДИНСКИЙ: Но смотрите: вот если мы с латыни на русский… или с греческого, как правильно? Русофобия – это греческое или латынь?

ФУРСОВ: Нет, это «фобия».

МЕДИНСКИЙ: Ну, неважно. «Фобия», «фобос»… Это «боязнь русских». Но ведь это не столько страх перед русскими, я так понимаю, сколько неприязнь, это такой негатив…

ФУРСОВ: Это комплекс. Это страх, неприязнь. Страх, замешанный на неприязни, неприязнь, замешанная на страхе.

МЕДИНСКИЙ: Вплоть до ненависти?

ФУРСОВ: В крайних случаях – да.

МЕДИНСКИЙ: Страх, переходящий в неприязнь и ненависть к русским?

ФУРСОВ: Да. Особенно в ненависть русофобия переходила всегда, когда Россия была сильна.

МЕДИНСКИЙ: Я хочу, кстати, сделать небольшое объявление. Во-первых, у нас телефон 730-73-70, и начиная с половины девятого, а может быть, даже чуть пораньше, мы начнем принимать звонки наших радиослушателей, выводить их в эфир… 730-73-70. И зададим один очень резкий, провокационный вопрос по поводу русофобии. Озвучим его чуть позже. Но кроме того, все, кто не дозвонился до нас и у кого есть мнение по поводу радиопередачи, вопрос к ведущему (то есть ко мне), вопрос к нашим гостям (в частности, к Андрею Ильичу Фурсову), могут зайти на сайт www.finam.fm, там есть закладка «Программы», «Мифы о России» и, соответственно, форум. Форум, который работает, по-моему, в самом свободном режиме. На все вопросы мы отвечаем: замечания, предложения и так далее. Итак, 730-73-70, минут через десять мы начнем принимать звонки радиослушателей, а сейчас вот вопрос. Андрей Ильич, русофобия как боязнь и неприязнь к русским – откуда это взялось? Это все придумал Черчилль в 1918 году? Откуда пошло?

ФУРСОВ: Это пошло значительно раньше. Вообще нужно сказать, что нужно различать русофобию как ситуационную неприязнь к русским и как некую систему. Так вот, с точки зрения ситуационного неприятия русских русофобские замечания можно фиксировать уже с шестнадцатого века, но они не имели системной характеристики. Очень многие иностранцы, с Запада приезжавшие в Россию, оставляли мемуары, в которых довольно плохо отзывались о России и о русских. Впрочем, часто противоречили себе, потому что получалось так, что вроде бы они такие-сякие, но вдруг у них там и чистота, и моются они чаще, чем западные люди, и так далее, и так далее.

МЕДИНСКИЙ: Было б грех отрицать это! Это их шокировало.

ФУРСОВ: Всерьез русофобия как система начинает разрабатываться в 1820-30-е годы, после того, как англичане сокрушили Наполеона и вдруг увидели…

МЕДИНСКИЙ: Не без нашей помощи.

ФУРСОВ: Просто с нашей помощью. Потому что англичане всегда сокрушают противника с чьей-то помощью… И обнаружили, что есть огромная евразийская держава, потенциал которой намного серьезнее, чем у наполеоновской Франции, и эта держава всерьез угрожает интересам Великобритании на Востоке. И началась разработка вот этой русофобской программы; об этом есть исследования и на Западе, в которых очень четко фиксируется, что в 1820-е, 1830-е, 1840-е годы началось систематическое вырабатывание русофобии как некоей идеологии, как некоей идейной программы. По сути, это была подготовка того, что вошло в историю как Крымская война. Русофобия подготовила неприятие Западом России. И, собственно, что такое была Крымская война?

МЕДИНСКИЙ: Война России со всеми.

ФУРСОВ: Крымская война была первой войной Запада в целом против России. Это был «крестовый поход». Могут сказать : «И Наполеон тоже вел за собой тоже чуть ли не всю Европу».

МЕДИНСКИЙ: Ну, нет.

ФУРСОВ: Большую часть Европы вел Наполеон.

МЕДИНСКИЙ: Англия была за нас.

ФУРСОВ: Англия была за себя. Но правда заключается в том, что вот эта «Гранд Армейн» Наполеона, которая вторглась в Россию, там половина были нефранцузы. Это правда. Солдаты были не лучшего качества, но, тем не менее, не французы. Но ведь Наполеон воевал с Россией как с одной из европейских держав, а вот в Крымской войне Запад, ведомый Великобританией, воевал с Россией как именно с Россией.

МЕДИНСКИЙ: Не только Запад, и Турцию ведь еще они спровоцировали.

ФУРСОВ: Вы знаете, Турция – это как мальчик, которому говорят: «Ну-ка, иди, попроси рубль или десять копеек». Мальчик идет, просит, ему говорят: «Нет, иди».

МЕДИНСКИЙ: И еще подзатыльник.

ФУРСОВ: Да. И тогда выходит человек и говорит: «Ты что ж ребенка обижаешь?» Так что Турцией можно здесь, в этой ситуации, пренебречь. И вот эта психоисторическая информационная подготовка была настолько мощной, что… Вот я занимался как раз этой информационной подготовкой Запада к Крымской войне, очень интересно. Если почитать таких разных людей, как Карл Маркс и архиепископ Парижский, они накануне Крымской войны говорят одним языком, как будто им вложили одну и ту же кассету.

МЕДИНСКИЙ: Давайте поподробнее. А вот Карл Маркс, он же у нас «пролетарии всех стран, соединяйтесь», как мы считаем, он русских любил?

ФУРСОВ: Нет. Карл Маркс русских не любил. Некоторые говорят: «Он не любил их (вообще славян) потому, что считал их нереволюционным народом». Но эта нелюбовь проявилась значительно раньше, чем Маркс сформулировал некоторые свои революционные теории. Нет, это было неприятие русских как нецивилизованного, по его мнению, народа, и естественно, Маркс ненавидел самодержавие, потому что для него это была архиреакционная вещь. И в данном случае можно говорить о русофобии Маркса, безусловно. Но эту русофобию разделяли очень многие люди.

МЕДИНСКИЙ: Ну, там, Иван Калита, как он писал: «Лизоблюд и татарский подпевала».

ФУРСОВ: Что-то в этом роде.

МЕДИНСКИЙ: А Иван Грозный – «кровавый палач»… «Мальчики кровавые в глазах»…

ФУРСОВ: Странно, что он не писал такого про Генриха VIII, который был не меньшим палачом.

МЕДИНСКИЙ: Цивилизованный британец. Настоящий британец. Не путайте.

ФУРСОВ: Англичанин.

Так вот, русофобия сыграла большую роль в подготовке Крымской войны. Крымская война своих целей не достигла. А цель Крымской войны была очень простая: загнать Россию в границы начала семнадцатого века. То есть примерно в те границы, примерно в те границы, в которых Россия оказалась после 1991-го года.

МЕДИНСКИЙ: Это расскажите поподробнее, потому что мы ведь до сих пор представляем даже по замечательному фильму Леонида Парфенова, как там? «Война в Крыму, все в дыму». Что Крымская война – это только война в Крыму. Но ведь это же не так?

ФУРСОВ: Это ни в коем случае не так.

МЕДИНСКИЙ: Это совсем не так.

ФУРСОВ: Основные действия, безусловно, разворачивались в Крыму. Но задумка была совсем другая. Задумка была: загнать Россию в границы начала семнадцатого века, и считается, что Россия потерпела поражение. Ну, потому, что Александр II подписал договор и капитулировал. Хотя впоследствии Александр II, как пишут мемуаристы, сожалел об этом.

МЕДИНСКИЙ: Он чуть-чуть не дожал.

ФУРСОВ: И если бы Россия продолжала сопротивляться, у англичан и французов начались бы очень серьезные проблемы. И если бы не смерть Николая… Есть такой миф, что Николай якобы принял яд, потому что ужаснулся того, в каком состоянии он оставляет Россию… Это, безусловно, миф. Нужно примерно представлять себе характер и психологию Николая I – это был человек долга, и он никогда бы в такой ситуации не сдал бы страну, он оставался бы на посту. Значит, здесь другое: либо он умер, действительно, от осложнения после гриппа, либо его отравили. Но в любом случае, Россия не проигрывала эту войну. Александра II убедили, молодого царя, что нужно выйти из войны.

МЕДИНСКИЙ: Дешевле. Денег нет.

ФУРСОВ: А ведь на самом деле… Вот французы, например, считают, что они войну выиграли. Англичане, кстати, значительно более трезво относятся к результатам Крымской войны.

МЕДИНСКИЙ: Атака «красной кавалерии» одна чего стоила.

ФУРСОВ: Англичане потеряли довольно много. И притом, что, да, русская армия была в техническом отношении более отсталой, в русской армии царило воровство, были жуткие коммуникации, но то, как русская армия воевала в Крыму, это было очень и очень серьезно. И Крымскую войну нельзя недооценивать. Это не Восточная война, как ее иногда называют, это не Крымская война, это общезападная война против России. И, конечно, России трудно было тягаться с Западом в целом.

МЕДИНСКИЙ: Давайте напомним нашим радиослушателям, что это не война Англии и Франции с Россией. Помимо Англии и Франции, которые собой объединяли почти всю Европу, это плюс Австро-Венгрия…

ФУРСОВ: Австро-Венгрия не воевала, у Австро-Венгрии был вооруженный недружелюбный нейтралитет. То же самое у Пруссии…

МЕДИНСКИЙ: Да, то же самое. И это наши вернейшие союзники! Которых сколько раз вытаскивал из ямы несчастный Николай, идеалист.

ФУРСОВ: Самое интересное – это Австрия. В 1849 году мы ввели свои войска в Австрию и спасли австрийского императора от венгерского восстания.

МЕДИНСКИЙ: От полного развала страны.

ФУРСОВ: И от развала страны. Но это сыграло злую шутку, потому что всей Европе Николай продемонстрировал, насколько велика мощь России. И это было одним из серьезных доводов, который использовали англичане, организуя вот этот «крестовый поход». Потому что Россия, действительно, напугала Европу со страшной силой вот этим походом в Австро-Венгрию.

МЕДИНСКИЙ: Ну конечно, представьте, что мощнейшая Австро-Венгерская империя не может справиться, а Русский экспедиционный корпус наводит там порядок в течение одного месяца. В Венгрии.

ФУРСОВ: Да.

МЕДИНСКИЙ: Ну и плюс Пруссия. У Пруссии тоже вооруженный нейтралитет.

ФУРСОВ: Там не было недружелюбного нейтралитета, но это был нейтралитет. И всячески и Пруссия, и Австро-Венгрия давали понять России, что они вместе с Англией и Францией. Но естественно, главной была Великобритания, которая дирижировала всем этим процессом. Но, повторяю, не подпиши и не поспеши Александр II с миром, неизвестно, как закончилась бы Крымская война.

МЕДИНСКИЙ: Поскольку мы стараемся все-таки говорить о позитивной истории, то, Андрей Ильич, я предлагаю напомнить, что все-таки война в Крыму – это был один главный фронт, но было еще два фронта: фронт на Камчатке и фронт в Балтийском море. И там, и там англо-французские войска потерпели полное поражение.

ФУРСОВ: Но самое серьезное поражение потерпели турецкие войска на кавказском фронте.

МЕДИНСКИЙ: Да, кстати, и четвертый фронт.

ФУРСОВ: Я не уверен, что Камчатку и Балтийское море можно называть фронтами, просто там им не удалось даже фронт организовать. И, в принципе, даже Крымская война, о которой потом писали, что это был позор… Нет, это не был позор. Русский солдат показал себя в этой войне очень и очень неплохо. И победоносная война с Турцией 1877-78 года, которая была первой войной, в которой воевали не рекруты, а профессиональная армия… Эта армия оказалась на самом деле хуже, чем та, которая воевала в Крымской войне.

МЕДИНСКИЙ: Но это была профессионально-добровольческая армия. Мы это помним по фильму «Турецкий гамбит».

ФУРСОВ: Это была армия по набору и она оказалась на самом деле хуже, чем армия, которая воевала…

МЕДИНСКИЙ: Студенты, студенты. Фандорина там…

ФУРСОВ: Прежде всего, она физически оказалась хуже, чем армия, которая воевала в Крыму. Вообще, нужно сказать, что вот эта реформа, проведенная в 1874 году Милютиным… Ведь у нее были очень серьезные оппоненты, например, Ростислав Фадеев, и очень многие аргументы, которые привел Фадеев, они потом… Как оказалось, он был прав. Поскольку брали всех, в армии оказалось много недокормышей, она была плохо обучена. Турок победили, но турки просто были не самые серьезные противники.

МЕДИНСКИЙ: Но с Наполеоном бы не справились?

ФУРСОВ: С Наполеоном бы? Нет, ну смотрите: вот эта армия, которая была создана в результате реформы 1874 года, она выиграла войну только у турок. Она проиграла Японскую войну, она неудачно воевала в Первой мировой войне, то есть результаты той военной реформы – они не блестящие.

МЕДИНСКИЙ: В общем, да. Но нет, она еще завоевала Среднюю Азию все-таки. Но тоже там противник не бог весть.

ФУРСОВ: Не бог весть, но Среднюю Азию завоевывали как раз, чтобы лишний раз нажать на мозоль англичанам.

МЕДИНСКИЙ: Я думаю, что войска в Средней Азии все-таки отличались от регулярных войск. Скорее всего, это были более профессиональные войска, скобелевские были, наверняка. Батальон «Восток» там такой был.

ФУРСОВ: И да, и нет. Но самое главное заключается в том, что в большой игре, которая велась в Средней Азии у нас с англичанами, мы действовали довольно неплохо.

МЕДИНСКИЙ: Да-да. «Распиливали» Иран и Афганистан на зоны влияния без всяких комплексов неполноценности на этот счет. Я помню замечательный русско-британский договор по Афганистану, там, по-моему, вот так: Северный Афганистан считается зоной влияния Российской империи, Южный Афганистан (это территория суверенного государства!) – зоной влияния Британской империи, и Центральный Афганистан – зона спорных интересов. Так, ну и что произошло дальше? Русофобия возникла тогда. Понятно, боялись. А потом стали бояться коммунистов? Вот как русофобия связана у нас все-таки? Потому что мы представляем, что боятся не русских, а боятся коммунистов, об этом ведь всегда говорит либеральный Запад? Типа, русских мы любим, взасос, а боимся мы большевиков- мерзавцев.

ФУРСОВ: Два человека, заслуживающие внимания, ответили на этот вопрос совершенно по-другому. Наш философ Зиновьев просто афоризм выдал: «Целили в коммунизм, а попали в Россию». Если кому-то не нравится Зиновьев, давайте послушаем Бжезинского. Когда развалился Советский Союз, Бжезинский давал интервью западным журналистам, они с восторгом говорили: «Вот, наконец, побежден коммунизм!» На что Бжезинский ответил: «Не надо заблуждаться. Мы боролись с Россией, как бы она ни называлась». Дело в том, что и антикоммунизм, и антисоветизм… Конечно, антикоммунизм – это не русофобия, но антикоммунизм с русофобией совпадает по принципу кругов Эйлера, и антикоммунизм использовался как средство в борьбе с Россией, как бы ни называлась Россия: если она сильна – она конкурент, а следовательно, с ней нужно бороться. Здесь не надо демонизировать Запад. Он борется за свои интересы. Надо не позволять своей внутренней «пятой колонне» помогать ему, прежде всего.

МЕДИНСКИЙ: То есть, нет страха перед коммунистами, вы хотите сказать? Есть страх перед Россией? И неважно, как она называется – коммунистическая, монархическая.

ФУРСОВ: Вы знаете, после большевистской революции, когда оказалось, что большевики не развалятся, и первые лет десять большевистского режима, когда речь шла еще о мировой революции, действительно, это был страх перед коммунистами. Но когда Россия в виде Советского Союза стала стремительно отстраиваться, это уже был страх, безусловно, перед Советской Россией. Но перед Россией все же.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Владимир. В течение передачи прозвучала фраза о том, что системная русофобность возникла где-то в 1820-1830-м годах. К сожалению, чтобы оценить и выдавать эту дату, необходимо, конечно, принять во внимание труды Кандыбы, к примеру, где он дает психологический портрет руссов как таковых. И исходя из его трудов, из трудов Дугласа Рида, можно сделать вывод о том, что Запад является, собственно говоря, сателлитом и проводником другой психологии, которая является противостоящей русской психологии.

МЕДИНСКИЙ: Владимир, а в чем ваш вопрос, скажите, пожалуйста?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, собственно говоря, несколько некорректно выдана эта цифра: 1820-1830-е.

МЕДИНСКИЙ: То есть вы считаете, что от Владимира Красно Солнышко, уже тогда русских боялись?

СЛУШАТЕЛЬ: Да еще дальше.

МЕДИНСКИЙ: Дальше еще?

СЛУШАТЕЛЬ: Конечно.

МЕДИНСКИЙ: Это когда «Как ныне сбирается вещий Олег…»? Хазары?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, еще дальше.

ФУРСОВ: Это когда русских, что ли, еще не было?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну да, не было русских. Русские были. Это один из мифов.

МЕДИНСКИЙ: А Рюриковичи знаете, от кого пошли? От Августа.

СЛУШАТЕЛЬ: Отлично. Молодцы, Рюриковичи.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо вам. Мы это сейчас прокомментируем. Спасибо, что вы до нас дозвонились. Вот так. То есть русофобия возникла еще о-го-го. А вы говорите, после Наполеона. Андрей Ильич?

ФУРСОВ: Я не уверен, что нужно долго останавливаться на этой теме. Я повторю, что нужно отличать русофобию как систему информационных действий, направленных против России, и ситуационные оценки русских теми людьми, которые приезжали в Россию в пятнадцатом, шестнадцатом, семнадцатом веках и писали о ней что-то негативное.

МЕДИНСКИЙ: Но Анна Ярославна вышла замуж за французского короля и мыться там начала. Это ж паника при дворе какая была! Единственный человек, который моется в Париже! Раз в неделю, понимаете ли. Вот, фобия. Аквафобия, знает ли. Русофобия.

730-73-70 – телефон студии. Мы начинаем принимать звонки. И вопрос вот какой, уважаемые радиослушатели… (Параллельно мы будем, естественно, беседовать с нашим уважаемым гостем, директором Института русских исследований Андреем Ильичом Фурсовым.) Вот с русофобией за границей все понятно. А вот есть ли русофобия в России? Есть ли боязнь, и ненависть, и неприязнь к русским в современной России? И если есть, в чем она проявляется? Может быть, кто-то из наших слушателей с ней сталкивался в быту и на производстве? Есть ли русофобия в России, сталкивались ли вы с ней и в чем она проявляется? Вот вопрос, который мы задаем нашим радиослушателям. Андрей Ильич. Давайте, нет, вы не отвечайте пока. Давайте мы дадим возможность высказаться нашим радиослушателям. Будем их сейчас быстро-быстро выпускать в эфир. У меня большая просьба ко всем: пожалуйста, короткие реплики, потому что у нас все время перегружена телефонная линия, и если кто-то захочет высказаться философски долго, это лучше на сайте www.finan.fm, где есть закладка нашей передачи «Мифы о России», где можно писать долго и красиво все, что вы об этом думаете. Добрый вечер. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, меня зовут Андрей.

МЕДИНСКИЙ: Здравствуйте, Андрей.

СЛУШАТЕЛЬ: Андрей Ильич, у меня вопрос по современности. Кто, так сказать, перехватил эстафетную палочку в плане русофобии у англичан? Можно ли сказать, что американцы перехватили? Или Англия, как считают многие американцы, до сих пор влияет на политическую ситуацию в США?

МЕДИНСКИЙ: Спасибо, хороший вопрос.

ФУРСОВ: Вы знаете, уже в конце девятнадцатого века возникло то, что замечательный американский исследователь Кэрол Квигли назвал «англо-американским истеблишментом». То есть некая единая политическая сила, объединяющая часть английского и часть американского истеблишмента. Ответ на ваш вопрос очень просто дать в том смысле (хотя вопрос сам непростой), что любая западная страна-лидер автоматически становится носителем русофобии, потому что континентальная, точнее, трансконтинентальная Россия объективно мешает любой западной капиталистической стране. Мешала в двух отношениях. Ну чем, например, мешал Советский Союз? Во-первых, само наличие Советского Союза, в котором был достигнут определенный уровень социальной справедливости, заставлял…

МЕДИНСКИЙ: Довольно приличный уровень, что мы будем стесняться-то? По состоянию на какой-нибудь 1960-й год, что, сильно хуже Америки, что ли?

ФУРСОВ: Похуже, но не сильно. Но наш уровень жизни был пониже ГДРовского и чехословацкого.

МЕДИНСКИЙ: Ниже, ниже. Но Чехословакия была одной из самых богатых стран Европы, между прочим. До войны.

ФУРСОВ: Но сравнивать-то надо с нашим собственным уровнем. Скажем, если сравнить уровень Советского Союза середины двадцатого века и уровень России середины девятнадцатого века, то понятно совершенно. Так вот, этот уровень заставлял господствующие группы западного общества делиться со своим рабочим классом, со своим средним классом и создавать то, что называлось «государство всеобщего благоденствия», а точнее, «государство всеобщего собеса». И вторая вещь, наличие Советского Союза мешало эксплуатировать «третий мир». Отсюда, естественно, русофобия и антикоммунизм и Соединенных Штатов, и вообще любых так называемых «империалистических» держав.

МЕДИНСКИЙ: Вывод такой, что любой мировой лидер против России объективно.

ФУРСОВ: Любой западный лидер.

МЕДИНСКИЙ: Западный лидер?

ФУРСОВ: Объективно, да.

МЕДИНСКИЙ: Еще один короткий вопрос мы сейчас примем. Добрый вечер. Я нечаянно нажал не на ту кнопку. Уважаемые Александр и Сергей, перезвоните. Мы вернемся к вам через буквально минуту-другую после выпуска новостей и продолжим общение с нашими слушателями. 730-73-70. Есть ли русофобия в России, в чем она проявляется, приходилось ли вам с нею сталкиваться? 730-73-70.

Новости.

МЕДИНСКИЙ: Андрей Ильич Фурсов у нас в студии, директор Института русских исследований. Мы задаем вопросы, беседуем с нашими радиослушателями на следующую тему: а есть ли русофобия, то есть боязнь, неприязнь, ненависть к русским в современной России? Есть ли она, сталкиваетесь ли вы с ней, в чем она проявляется? 730 73 70 – телефон прямого эфира. Добрый вечер. Да, добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Михаил, я живу в Москве. Я хотел бы высказать свое мнение по этому поводу. Вы знаете, мне кажется, что русофобия присутствует именно со стороны русского населения, потому что в основном она проявляется от неверия, от незнания своей собственной истории, своего собственного прошлого, великого, богатого, которое дает нам право гордится своей страной. Но люди моего поколения, тридцать и больше, воспитаны настолько в почитании западных ценностей, что…(может быть, это и раньше было, и потом будет происходить), что эта русофобия присутствует в разговорах, по-прежнему большинство людей думает, что мы лаптем щи хлебаем, хотя это на самом деле не так. Я много работал с иностранцами, и могу сказать, что, как только они начинают понимать, пропадает этот языковой барьер, они прекрасно понимают, что мы делаем, делаем и будем делать на любом перекрестке.

МЕДИНСКИЙ: Россия, вперед! Правильно.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, ну, в самом деле. Очень много ограничений в истории было, но так и происходит.

МЕДИНСКИЙ: Ну, Михаил, вы прямо елей льете нам. Хорошо, спасибо. Читайте «Мифы о России» и слушайте нашу передачу, мы все об этом говорим. Ваше мнение? Спасибо, Андрей Ильич!

ФУРСОВ: По поводу чего?

МЕДИНСКИЙ: Вот Михаил говорит, что нет русофобии. Есть у нас комплекс национальной неполноценности. Боимся мы всего, стесняемся.

ФУРСОВ: Нет, мне кажется, Михаил не это все-таки хотел сказать. Я думаю, что русофобия в России стартовала где-то в середине XIX века, и здесь произошло наложение двух факторов. С одной стороны, это воздействие, безусловно, пропаганды, которая шла с Запада. А поскольку Запад для возникающего слоя русской интеллигенции, для большей ее части, был просто свет в окошке, то очень многие западные представители…

МЕДИНСКИЙ: Это в окошке, которое Петр I прорубил…Французский балкон.

ФУРСОВ: Петр I прорубил окошко, но при этом заколотил дверь…До Петра мы ходили в дверь в Европу, а он заколотил дверь и прорубил окно.

МЕДИНСКИЙ: Спьяну проломил головой.

ФУРСОВ: Так вот, в результате со второй половины XIX века у нас начинают развиваться две интерпретации русской истории, но они обе западноцентричные: либеральная и марксистская.

МЕДИНСКИЙ: Какой уклон хуже?

ФУРСОВ: «Оба хуже», как сказал бы Сталин. Так вот, обе эти интерпретации навязывали русским реалиям и понятийный аппарат, и представления, которые отражали совершенно иной чужой опыт. И русская интеллигенция, и часть русского дворянства рассматривали Россию, смотрели на Россию западным глазом. Но вообще в России произошло то же, что произошло во многих странах, которые втягивались в орбиту капиталистической системы: кризис национальной идентичности.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ 2: Алло, добрый вечер, я в эфире?

МЕДИНСКИЙ: Да, Дмитрий, вы в эфире, Вы слышите меня?

СЛУШАТЕЛЬ 2: Да.

МЕДИНСКИЙ: А мы Вас.

СЛУШАТЕЛЬ 2: У меня такой вопрос. Я сам никакого отношения к церкви не имею, но нет ли каких-то истоков, может быть, косвенных: у нас в стране православие, а западный мир – католики. Может быть, как-то Ватикан влияет?

МЕДИНСКИЙ: Попы виноваты, что ли?

СЛУШАТЕЛЬ 2: Может быть, а почему Вы думаете, что нет?

МЕДИНСКИЙ: Какие? Наши попы или те?

СЛУШАТЕЛЬ 2: Нет, не наши. Как раз западные.

МЕДИНСКИЙ: А, иезуиты, понятно. Спасибо, Дмитрий. Пожалуйста, Андрей Ильич. Главные русофобы – это католическая церковь. Мысль такая, довольно известная. Ваше мнение на этот счет.

ФУРСОВ: Ну, дело в том, что католики не русофобы, а православофобы, для католиков совершено неважно, кто человек по национальности, главное, что он православный.

МЕДИНСКИЙ: К жиду крещеному ненависть не меньше.

ФУРСОВ: Да. Поэтому вряд ли здесь можно говорить именно о русофобии, ведь далеко не всякая неприязнь России носит русофобский характер. Для кого-то Россия плоха, потому что она православная, для кого-то, потому что Россия – это страна русских, а для кого-то, потому что, например, это страна коммунистическая. Здесь разные вариации.

МЕДИНСКИЙ: Разные углы зрения.

ФУРСОВ: Да, поэтому я бы не стал так педалировать тему православия здесь.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ 3: Добрый вечер, Андрей меня зовут.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, Андрей.

СЛУШАТЕЛЬ 3: У меня такое короткое мнение, я считаю, что в Росси нет русофобии, а вот, может быть. Москва…

МЕДИНСКИЙ: Москвафобия?

СЛУШАТЕЛЬ 3: Ну да, это мое мнение.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо, спасибо. Здесь, наверное, сложно комментировать, поскольку отношение столицы...Вообще отношения столица-регион – это не русская проблема, и не российская проблема.

ФУРСОВ: Конечно.

МЕДИНСКИЙ: То есть Нью-Йоркофобия, парижефобия…Даже не парижефобия, просто отношение «выскочки, высокомерные». Вспомните «Три мушкетера». Как там Д’артаньян свысока относился, но это взаимно было, к жителям Парижа. Добрый вечер. Вы в эфире, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ 4: Здравствуйте, Сергей меня зовут.

МЕДИНСКИЙ: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ 4: Есть две ситуации, в которых мне приходится сталкиваться с русофобией, я говорю, что она есть.

МЕДИНСКИЙ: Есть.

СЛУШАТЕЛЬ 4: Одна ситуация – это при обсуждении туристических поездок. «Ой, раньше там было хорошо, там не было русских, теперь туда стали ездить русские, и там стало гораздо хуже».

МЕДИНСКИЙ: Это мы говорим или они говорят?

СЛУШАТЕЛЬ 4: Это мы говорим. Наши туристы довольно часто об этом говорят.

МЕДИНСКИЙ: Мы сами себя стесняемся.

СЛУШАТЕЛЬ 4: Да, мы сами себя стесняемся и не хотим ездить туда, где другие русские.

МЕДИНСКИЙ: Русскую музыку услышали в ресторане за границей – раз, сразу все замолчали.

СЛУШАТЕЛЬ 4: Да, да, примерно так.

МЕДИНСКИЙ: Мы типа не такие, мы французы.

СЛУШАТЕЛЬ 4: А вторая ситуация, мне кажется, гораздо более распространена, для этого достаточно зайти на любой московский и не московский рынок, и мы увидим: там русских среди продавцов нет.

МЕДИНСКИЙ: По закону они у нас есть. По закону там сколько-то процентов должно быть.

СЛУШАТЕЛЬ 4: Я не по закону, а по опыту: вы можете зайти на любой рынок, и увидеть. Я предполагаю, что все признаки специальной программы русофобской вы там найдете…

МЕДИНСКИЙ: Сергей, там двухъярусная торговля. Там у прилавка стоят такие блондинки пышные, а за спиной у них стоит хозяин ларька, понимаете? Но формально там торговцы русские. Понятна мысль, спасибо большое, Сергей. Ну, что тут сказать? То, что мы стесняемся себя за границей – это факт, удивительно, но факт.

ФУРСОВ: Я не стал бы связывать это с русофобией. Это чисто бытовые вещи, и здесь нет никакого страха точно.

МЕДИНСКИЙ: Это особенности национальной охоты просто у нас такие, да… Хотя вот удивительно, что представители малых народов, которые выезжают за рубеж, в том числе и российских малых народов, наоборот, стремятся общаться друг с другом, стремятся создавать какие-то временные землячества. Я обращал несколько раз внимание, в туристических группах в больших: встретятся в туристической группе два выходца с Кавказа, например, и они все время вместе. Они помогают друг другу, подсказывают, какие-то советы дают…Это вызывает на самом деле уважение. Но стоит русским встретиться на улице, и они тут же отворачиваются друг от друга.

ФУРСОВ: Да, бывает. Но бывают и другие вещи. Я знаю и другие ситуации.

МЕДИНСКИЙ: Ну что, продолжаем принимать звонки в эфир дальше, Андрей Ильич? Вы главный, Ваше решение?

ФУРСОВ: Продолжаем, продолжаем.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер!

СЛУШАТЕЛЬ 5: Здравствуйте! Слышно меня?

МЕДИНСКИЙ: Слышно вас прекрасно.

СЛУШАТЕЛЬ 5: Отлично. Это Сергей. Третья попытка, наконец-то удачная.

МЕДИНСКИЙ: Отлично. Поздравляем.

СЛУШАТЕЛЬ 5: У меня к вам вопрос, он связан со всем известными событиями в Чечне, на Кавказе. Раньше была, скажем так, европейская русофобия. Можно ли говорить о, скажем, арабо-мусульманской, экстремистской русофобии? Ваше мнение как аналитиков, знающих людей.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Андрей Ильич, это вам вопрос.

ФУРСОВ: Я думаю, что это не столько русофобия, сколько замешанное на религиозных чувствах неприятие представителей другой, немусульманской культуры. Это ведь относится не только к русским, но и вообще к немусульманам.

МЕДИНСКИЙ: Ко всем?

ФУРСОВ: Да, совершенно верно. Когда мы говорим вообще о мусульманах…Мусульмане не воспринимают людей с точки зрения национальности. Они воспринимают людей с точки зрения, относишься ли ты к религии ислама, или нет. И собственно русофобии здесь нет, хотя это не значит, что среди этих людей…

МЕДИНСКИЙ: То есть правоверный или нет?

ФУРСОВ: Да. Хотя это не значит, что среди этих людей не может быть людей, которые ненавидят русских и которые русских боятся. Такие вполне могут быть, но принципиальное отношение другое: правоверный ты или неправоверный. И здесь неважно, кто ты, русский, англичанин, или немец.

МЕДИНСКИЙ: Да, спасибо. 730 73 70 – телефон нашей радиостудии, и мы беседуем с нашими радиослушателями, вопрос: «Есть ли русофобия в России?». В чем она проявляется, приходится ли вам с ней сталкиваться? Сейчас Андрей Ильич подробно рассказал об истории русофобии на Западе, когда она появилась, боязнь, неприязнь к русским, негатив. 730 73 70. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ 6: Алло! Добрый вечер!

МЕДИНСКИЙ: Здравствуйте. Как Вы быстро попали в эфир к нам, Вам повезло.

СЛУШАТЕЛЬ 6: Я хотел ответить. Конечно, есть. Но почему-то не говорят все главное: русофобия насаждается централизованно, через центральные средства массовой информации, прежде всего электронные.

МЕДИНСКИЙ: НАSА или CNN?

СЛУШАТЕЛЬ 6: Ну, я имею в виду Первый канал или «Культуру». Там есть такой Швыдкой, бывший главный министр культуры, который даже состряпал передачку «Русский фашизм страшнее немецкого».

МЕДИНСКИЙ: Не знаю, я «Культурную революцию» видел, хорошая передача.

СЛУШАТЕЛЬ 6: То есть миф несуществующий, который никогда не существовал, ставится выше реального нацизма, на счету которого миллионы жертв. Это что, как не проявление русофобии? Кстати сказать, к слову «фашизм» всегда присоединяется слово «русский» Никогда вы не услышите про «российский фашизм», исключительно про «русский».

МЕДИНСКИЙ: Ну, это, кстати, да.

СЛУШАТЕЛЬ 6: А вот когда надо рассказать про какие-нибудь достижения, разумеется, все достижения «российские», а никак не «русские». Это все либеральной интеллигенцией насаждается.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Ваше мнение, Андрей Ильич.

ФУРСОВ: Я думаю, в том, что сказал наш слушатель, есть свой резон. В девяностые годы, после крушения советского союза, безусловно, в некоторых наших СМИ появилась тенденция, которая может толковаться вполне как русофобская, более того, есть даже некоторые радиостанции, которые систематически демонстрируют в своих передачах…не моменты даже, а это, по сути дела, русофобская интерпретация происходящего. То есть все, что связано с Россией, это плохо даже по мелочи, в мелких комментариях…

МЕДИНСКИЙ: Но это не наша радиостанция?

ФУРСОВ: Нет, точно не наша.

МЕДИНСКИЙ: Но тоже в FM диапазоне?

ФУРСОВ: Да. В том, что сказал наш слушатель, безусловно, есть резон.

МЕДИНСКИЙ: Но вообще мне кажется, что был у нас какой-то период, может быть, раннего Ельцина или позднего Горбачева, когда вообще слово «русский» старались не употреблять, понимаете? Появилось слово «россиянин»… «Россиянин» - это вообще кто? «Дорогие россияне». Это было очень так…артистично. У нас тут женщина пытается дозвониться до нас, поэтому мы без очереди. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ 7: Добрый вечер.

МЕДИНСКИЙ: Нонна, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ 7: Здравствуйте, очень приятно. Если новые русские в другой стране, то где-то на бытовом уровне идет война. Вот немцы не любят, когда русские себя ведут не так: плюнут или не туда или что-то, а когда наш Никита Кривошеин, из древнего боярского рода. Он приехал и спокойненько там живет, всю жизнь он промучился здесь у себя, в России. Набоковых сейчас уже нету, князья тоже живут где хотят…И понимаете, что такое русофобия? Русские люди. Вот русские князья…Конечно, им везде почет и уважение, и ученые везде работают и живут нормально, а вот на бытовом уровне идет война, понимаете? Низкий уровень интеллектуальный – это такая глупость…

МЕДИНСКИЙ: Спасибо, спасибо за Ваше мнение. Ну, тут нечего комментировать, потому что это мнение.

ФУРСОВ: Это зарисовка.

МЕДИНСКИЙ: Я не стал бы идеализировать, понятно, насчет того, что русские князья живут в шоколаде. Мы как-нибудь сделаем отдельную передачу о судьбе белой эмиграции, особенно тех, кто уехал с Врангелем, и как они несчастные жили там в Галлиполи, в концентрационных лагерях практически, и потом перебивались без куска хлеба. И какие усилия предпринимала та же Франция и Британия для того, чтобы разоружить русскую армию, которая в течение почти десяти лет сохраняла свои вооруженные формирования белой армии, потому что они собирались вернуться. Но не получилось, союзники не поддержали, мягко скажем. Добрый вечер. Здравствуйте, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ 8: Добрый вечер. Алексей.

МЕДИНСКИЙ: Ваш вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ 8: Я хотел сказать, что с большим осложнением слушаю вашу передачу всегда, воспринимаю ее как легкий зондаж населения. Ну, я вот россиянин, и на ваш взгляд должен гордиться своей страной…

МЕДИНСКИЙ: Зондаж?

СЛУШАТЕЛЬ 8: Да, зондаж. А зондаж в каком плане, что я думаю…

МЕДИНСКИЙ: В хорошем!

СЛУШАТЕЛЬ 8: …я думаю, что предметом гордости должны были быть сильные достижения, но в экономике особенно гордиться нечем, поэтому «Единая Россия» воспитала свой политический отряд молодежи в виде скинхедовской…Ну, вот и в этой передаче…А более старшее поколение можно затронуть тем же движением?

МЕДИНСКИЙ: Ну ладно, ладно Вам…

СЛУШАТЕЛЬ 8: Спасибо.

МЕДИНСКИЙ: Так я не понял: нас хвалили или ругали, Андрей? Но что-то про наслаждение было, Видимо, все-таки хвалили в большей степени…Добрый вечер, мы задаем вопрос, есть ли русофобия в России и в чем она проявляется? Алло! Так, тут пока небольшие технические сбои у нас, попробуем сейчас еще вывести в эфир наших радиослушателей. Алло!

СЛУШАТЕЛЬ 9: Добрый вечер!

МЕДИНСКИЙ: О, Слава Богу! И музыка у нас, и голоса…Это ЦРУ глушит передачу о русофобии…Добрый вечер, вы в эфире. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ 9: Меня зовут Дмитрий. Слушаю вашу передачу, совершенно замечательную, но хотелось бы один моментик прояснить. Дело в том, что я два года жил в Европе, один год по Франции, другой в Бельгии, и, честно говоря, на бытовом уровне никакой русофобии не ощущал. Общался как с достаточно интеллигентными, образованными людьми (адвокатами, юристами, архитекторами), так и с достаточно низкой прослойкой…в бедном районе жил. Соответственно, ни там ни там, нигде русофобии я не ощущал. Поэтому, не знаю…Плоскость вашего обсуждения русофобии как политическая, так и бытовая. На бытовом уровне…

МЕДИНСКИЙ: То есть бытовой русофобии за границей нет, как вы на личном опыте говорите?

СЛУШАТЕЛЬ 9: На личном опыте я не ощущал. А как только разговоры заходят о политике, то есть не в том, что межличностные отношения, тут да, тут уже у всех…

МЕДИНСКИЙ: Мозги промыты уже…

СЛУШАТЕЛЬ 9: …Клише по поводу России, и все ждут, что ты будешь не любить свою страну, что ты будешь ее стыдиться.

МЕДИНСКИЙ: А, вот этого ждут? Как интересно….

СЛУШАТЕЛЬ 9: Опять же, если у человека высшее образование, если он работает в достаточно хорошей, благополучной компании…

МЕДИНСКИЙ: То есть они, Дмитрий, ожидают, что вы будете критиковать, говорить, что демократии не хватает?

СЛУШАТЕЛЬ 9: Они ожидают, что, если ты считаешь себя прогрессивным человеком образованным, ты должен немного со стыдом относиться к своей стране, испытывать чувство вины, то, о чем вы уже говорили. То есть если ты хочешь устроиться на работу, собеседование: «Как ты относишься к этому?». Есть определенные клише, которые в тебя вбиваются. И большое было недоумение, то есть я достаточно большой профессионал в некоторых областях, все нормально, но когда доходило до этого, они выкатывали глаза: «Как, Дмитрий, Вы же образованный человек, Вы же должны понимать элементарные вещи, что Россия - это дико…» Ну, грубо говоря…Обычные штампы.

МЕДИНСКИЙ: Понятно: медведь, балалайка, буденовка…

СЛУШАТЕЛЬ 9: Да, совершенно верно.

МЕДИНСКИЙ: Дмитрий, спасибо Вам. Очень нетривиальное мнение, надо сказать. Мне кажется, хорошее наблюдение. Андрей Ильич!

ФУРСОВ: Мне кажется, то, о чем рассказал Дмитрий, это иллюстрация политической русофобии. Вот смотрите: на бытовом уровне хорошо, замечательно, что ты русский, но, если ты образованный русский, то ты должен критиковать свою страну.

МЕДИНСКИЙ: Синдром Сахарова.

ФУРСОВ: Да. Совершенно верно. Причем их страны за то же критиковать не надо. Это неполиткорректно. Вот это и есть вот то самое зомбирование, та самая русофобия, которая вырабатывалась последние 150 лет как мощное оружие. Когда были южноосетинские события, и когда показывали и наше телевидение, и СNN, и BBC. Когда спрашивали американцев, англичан о ситуации, то было такое впечатление, что им всем вставили одну и ту же кассету, и они говорят о том, что большая Россия напала на маленькую Грузию. И им не приходило в голову…

МЕДИНСКИЙ: Но вы же знаете, почему Буш так переживал по поводу Саакашвили? Потому что он до сих пор уверен, что он губернатор штата Джорджия, понимаете?

ФУРСОВ: Им в голову не приходило, что за маленькой Грузией стоят большие Соединенные Штаты. Ну вот то, что Дмитрий сказал, это как раз очень типичная ситуация.

МЕДИНСКИЙ: Да, это очень интересно. Спасибо.

ФУРСОВ: И не надо обольщаться здесь, что нет русофобии на бытовом уровне. Она на другом, на значительно более серьезном.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Добрый вечер, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ10: Меня зовут Роман.

МЕДИНСКИЙ: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ 10: Я по вашему вопросу, тогда женщина выступала.

МЕДИНСКИЙ: Нонна.

СЛУШАТЕЛЬ 10: И мне показалось, что у нас в России есть русофобия, она завуалирована где-то интеллигенцией, где-то…То, что говорил ваш гость по поводу пятой колонны. И она присутствует, но она присутствует сейчас уже, так как Путин и другие наши руководители более открыто стали выступать на мировом рынке…то есть в мире.

МЕДИНСКИЙ: Ну, я понимаю, сейчас кризис, все о рынке… «Финам.FM»…Правильно мыслите, правильно…

СЛУШАТЕЛЬ 10: И получается, что раньше, когда это было открыто... Я имею в виду, в прессе раньше нас самих же уничтожали, сейчас это делается очень аккуратно, не так сильно, но очень грамотно. И вот как раз это делает, скорее всего, пятая колонна. Это мое мнение.

МЕДИНСКИЙ: Да, Спасибо, Роман, за ваше мнение. Ну, интеллигенция, это не мозг, как известно, а то, о чем в эфире не говорят…В.И. Ленин. Андрей Ильич, что вы считаете?

ФУРСОВ: Вы знаете, я думаю, что здесь тоже есть, безусловно, доля истины в этих словах. И, безусловно, иные даже наши телеканалы, если их посмотреть... Ну, например, один из наших телеканалов по субботам регулярно дает передачу, в которой, в общем, показывают, что наше население, в основном русские, - это просто уроды, маньяки и так далее. Что это, как не вбивание зрителю в голову модели, что он урод…

МЕДИНСКИЙ: И по пятницам еще такие передачи идут. Чикатило на Чикатиле сидит, да…

ФУРСОВ: …что его окружение уродское, и сам он урод. А раз вы уроды, значит, вам и место, вот вы живете так, как вы заслуживаете. Безусловно, это русофобия.

МЕДИНСКИЙ: Кстати, да. Они, наверное, даже об этом и не задумываются, потому что это дешевый рейтинг.

ФУРСОВ: Я думаю, знаете, какая штука? Они, может, и не задумываются, те, кто зарабатывают, как говорит молодежь, бабло. Но безусловно и другое: одни не задумываются, а другие, наоборот, задумываются очень хорошо...

МЕДИНСКИЙ: Да, нельзя с этим не согласиться. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ 11: Добрый вечер, меня зовут Андрей Петрович.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, Андрей Петрович. Немного времени осталось, поэтому, если возможно, коротко.

СЛУШАТЕЛЬ 11: Я вас немного развлеку. Русофобия в нашем обществе, на мой взгляд, есть, правда, она больше проявляется у старшего поколения. Но недавно с удивлением прочитал у американца чисто американскую пословицу: «Не надо говорить гадости про свою страну, для этого есть высокооплачиваемые профессионалы». Андрею Ильичу привет, до свидания.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Ну вот так вот, да, у нас есть такие профессионалы. Добрый вечер, вы в эфире, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ 12: Добрый вечер. Меня зовут Руслан, говорю сразу, я не русский. Русофобия у нас, конечно, есть. И присутствует, как я сказал, государственная русофобия, об этом уже говорилось. Употребление самого понятия слова «русский» в негативных моментах….

МЕДИНСКИЙ: Вы тоже это чувствуете?

СЛУШАТЕЛЬ 12: Естественно. «Русская проститутка», «русская пьяница», «русская водка», то есть всякая гадость…

МЕДИНСКИЙ: Но «российский избиратель»!

СЛУШАТЕЛЬ 12: Вот именно, как что-нибудь хорошее, так «россияне победили», хотя, допустим, сборная Франции по футболу, - «французы» говорят. Хотя там ни одного француза нет практически, а они «французы», хотя там один негры. А у нас почему-то…

МЕДИНСКИЙ: Они не негры, они выходцы из французской Африки…

СЛУШАТЕЛЬ 12: Ну да. Хотя у нас почему-то, я нерусский, но я это все наблюдаю и замечаю, и мне просто обидно.

МЕДИНСКИЙ: Руслан, сны на русском языке видите или на родном? Сны видите?

СЛУШАТЕЛЬ 12: Нет, я крепко сплю.

МЕДИНСКИЙ: Просто было бы интересно узнать, на каком языке вы их смотрите.

СЛУШАТЕЛЬ 12: На нормальном, на своем…И второй момент, это перекликается с темой, помимо того, что русофобия, это еще имеется и геноцид. Допустим, полторы тысячи несчастных южных осетин уничтожили, но ведь сколько уничтожили русских, никто об этом не говорит. Чисто русских. Вот на украинском телевидении идет: «великие украинцы» победили в войне, сколько украинцев воевало. У нас статистика, «россияне», может быть, скажут, но не скажут, что «русские» воевали. А на Украине…Допустим, если взять Харбид(неразборчиво) ведь построили русские, ведь никто, нигде, ничего не прописано. Ведь весь город вывезли НКВдэшники, и куда их дели, этих людей? Это геноцид чистой воды называется. То есть там построили с водопроводом, со всеми делами то, чего не было во Владивостоке, в Хабаровске в те годы, это элита, это цвет русской нации…

МЕДИНСКИЙ: Руслан, спасибо, но вы уже приводите исторические примеры, я все-таки предлагаю вам на сайт «Финам.FM» зайти, и там мы с удовольствием с вами подискутируем письменно. Просто у нас полторы минуты осталось эфира. Спасибо, нам особенно приятно, что это мнение прозвучало от этнически не русского, даже не признался, что на русском языке сны видит человек, хотя наверняка это так и есть. Добрый вечер. А вас как зовут?

СЛУШАТЕЛЬ 13: Добрый вечер. Ерема.

МЕДИНСКИЙ: О, наши пошли…

СЛУШАТЕЛЬ 13: Здравствуйте. Я бы хотел сказать, что я работаю в строительной фирме и, соглашусь с предыдущим оратором, там работают исключительно армяне.

МЕДИНСКИЙ: Но армяне хорошие строители.

СЛУШАТЕЛЬ 13: Армяне хорошие строители, но, тем не менее, понимаете, я работаю в такой фирме, где они занимают высшие посты. Туда приходят родственники. Я закончил институт, у меня два высших образования, туда приходят, грубо говоря, по знакомству. Они приходят, идут ко мне за помощью, я обучаю их тем наукам, которые проходил в течение пяти лет и еще в дальнейшем в институте. Я бы хотел сказать на тот вопрос, который вы задаете в эфире, что есть такое дело. Это точно есть, и в высших эшелонах, вот, в строительстве, легко выделяется. Вы сами понимаете, кто строит наши дома. Я не строю дома, я занимаюсь немножко другой вещью, но, тем не менее, все это очень в строительстве видно.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо. Я вынужден прервать дорогого Ерему, несмотря на такое редкое, замечательное, красивое русское имя. И не успеваем мы вывести в эфир остальных радиослушателей, поэтому отсылаем вас на сайт finam.fm.ru. Ну вот смотрите, Андрей Ильич, давайте все-таки подведем итоги наше беседы. Получается, что русофобия есть, и не только за рубежом, но и в России?

ФУРСОВ: Безусловно, и значительная часть русской же, или российской, в данном случае, элиты или верхушки, и в поздней самодержавной России, и в позднем коммунистическом порядке, и в постсоветской России, безусловно, является носительницей если не русофобских, то антинациональных традиций.

МЕДИНСКИЙ: Антинациональных…А все-таки скажите: нам надо с этим смириться и понять, что от этого никуда не деться? И чем сильнее будет Россия, тем сильнее будет русофобия на Западе? Или есть какие-то эффективные методы борьбы с русофобией?

ФУРСОВ: Ну, смиряться с этим ни в коем случае нельзя. Англичане никогда не смирились бы с англофобией, французы – с франкофобией, нужно исходить из того, что, пока Россия существует…Чем сильнее будет Россия, тем сильнее будет русофобия. Безусловно, этому нужно противостоять. На мировой арене этому противостоять сложнее, потому что, к сожалению, мы до сих пор проигрываем информационную войну Западу, и в том числе потому, что за годы горбачевщины и ельцинщины выросло целое поколение СМИшников, которые если и не русофобы, то свою страну не любят.

МЕДИНСКИЙ: Латентные русофобы.

ФУРСОВ: Латентные русофобы, да. Ну, или, в любом случае, люди, которые смотрят на свою страну чужими глазами.

МЕДИНСКИЙ: Да, смотреть на свою страну и свою историю чужими глазами – это то, с чем мы пытаемся бороться в нашей исторической передаче «Мифы о России». Спасибо Вам огромное, Андрей Ильич, за интереснейшую беседу, Вы видите, сколько было звонков. Значит, тема актуальна. Будем стремиться к тому, чтобы мы становились сильнее. Пусть боятся. Значит, будут уважать. До следующих встреч!

Хостинг от uCoz