Радио "Финам-FM" и сайт Skopal.narod.ru представляют:

Мифы о России. Текстовая версия.

Эфир от 21/04/2009
Прибалтика. История одной «оккупации»
В гостях: БОРИС ЧЕТРКОВ, кинорежиссер.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, дорогие радиослушатели – любители истории. У нас ироническая, конечно, историческая передача. В сегодняшней передаче иронии будет как никогда много. История будет новейшая, можно сказать. Смеха тут будет немало. Мы приглашаем вас к беседе во второй части нашей передачи, как обычно. Телефон в студии: 730-73-70. Сегодня в гости мы пригласили режиссёра Бориса Черткова.

ЧЕРТКОВ: Добрый вечер.

МЕДИНСКИЙ: Здравствуйте, Борис. С рассказом о самом скандальном документальном фильме на постсоветском пространстве, последних нескольких месяцев, а может быть и больше. Последних нескольких лет.

ЧЕРТКОВ: Весны 2009.

МЕДИНСКИЙ: Самый скандальный документальный фильм последнего сезона, фильм, из-за которого с несколькими официальными заявлениями выступили Министерство иностранных дел, министр, и руководство одного из государств. Фильм, из-за которого, Борису было отказано в Шенгенской визе – теперь он внесён в чёрные списки, и будет отдыхать, наверное, только в Турции.

ЧЕРТКОВ: Ещё есть Красноярский край, Краснодарский край, Чёрное море...

МЕДИНСКИЙ: Да, да. Ну, я имею в виду «заграницу». Сочи – наше всё. Фильм, из-за которого посол одной из европейских стран обзванивал депутатов Госдумы и рекомендовал им не ехать на презентацию этого фильма. Это фильм «Прибалтика. История одной оккупации». Речь идёт, насколько я понимаю, о недавней истории, об истории, как жила Прибалтика после...

ЧЕРТКОВ: 50, не побоюсь этого слова, золотых лет.

МЕДИНСКИЙ: 50 советских золотых лет. Но давайте, поскольку у нас всё-таки историческая передача, мы немного историю вхождения Прибалтики в состав СССР напомним. Да, Борис?

ЧЕРТКОВ: Безусловно, конечно.

МЕДИНСКИЙ: А потом расскажете, собственно, из-за чего весь сыр-бор. Значит, Прибалтика это – Латвия, Эстония, Литва. Сами себя они называют как-то по-другому.

ЧЕРТКОВ: Они называют себя балтийскими народами. Понятие «прибалты» воспринимается, как некое уничижительное.

МЕДИНСКИЙ: Обидное, да.

ЧЕРТКОВ: Очень великоросское. Хотя, честно говоря, я не понимаю природы обиды, потому что прибалты... Пруссаки – балтийский народ, финны – балтийский народ. Почему-то, кстати, тоже, не знаю почему. Но, здесь опять-таки, есть масса мнений историков, не буду вдаваться в подробности – это скорее к господину Гумилёву. Или, кстати, к его ученику господину Мохначу, герою моего фильма.

МЕДИНСКИЙ: Да, да. Про него вы тоже расскажете. Значит, прибалтийские государства оказались в составе Российской Империи, они частями входили, но в основном, при Петре Первом. Пётр Первый их частично отвоевал у Швеции, а частично купил за деньги.

ЧЕРТКОВ: Да, более того, часть Курляндии, Истляндии пришла к нам в качестве наследства вместе с Анной Иоанновной – ещё более поздняя ситуация. Просто как наследство это наша территория. А как говорит, кстати, господин Мохнач: «Всё, что куплено – срока давности не имеет».

МЕДИНСКИЙ: Кстати, надо потребовать денег-то назад.

ЧЕРТКОВ: Срока давности нет – куплено. Никто не продавал.

МЕДИНСКИЙ: СССР не продавал! Итак, они оказались в составе Российской Империи. Ну, там есть ещё масса исконно русских, так называемых, территорий – это любимая тема наших патриотов, рассуждать на тему того, что Тарту – это Юрьев, основанный Ярославом Мудрым.

ЧЕРТКОВ: Совершенно верно. Клайпеда – вообще немецкий город, никогда Литве не принадлежал. Мы в 45-м году там Советскую власть установили, а до этого это вообще Германия была.

МЕДИНСКИЙ: Клайпеда?

ЧЕРТКОВ: Да, литовская земля.

МЕДИНСКИЙ: То есть, мы расширили территорию?

ЧЕРТКОВ: Реально, да. Про Таллинн вообще история длинная – датский город.

МЕДИНСКИЙ: Ну, в Ригу вообще латышей не пускали. Рига был немецким городом, и латышей туда попросту не пускали.

ЧЕРТКОВ: За чертой оседлости.

МЕДИНСКИЙ: До городских стен.

ЧЕРТКОВ: Да, то есть там немецкие бароны хозяева. Право первой ночи – отдельная тема, которую я опустил.

МЕДИНСКИЙ: А зря!

ЧЕРТКОВ: Очень интересная тема, кстати.

МЕДИНСКИЙ: А зря, неоднократно по каналу «ТНТ» потом бы показали этот фильм! Так немцы пользовались?

ЧЕРТКОВ: Да. Немецкие бароны. Право первой ночи, всё прекрасно. Про независимость мы говорим, а про право первой ночи не говорим.

МЕДИНСКИЙ: Ну, расскажите поподробнее, пожалуйста.

ЧЕРТКОВ: Опять таки, смотрите, я не историк. Я не буду говорить «С такого-то века по такую-то половину, середину, четверть...» Не буду – это не моя ипостась. Моей главной задачей было максимально объективно, как это ни политически сейчас звучит, максимально объективно показать, сравнивая сегодняшнее экономическое, социальное и политическое положение трёх прибалтийских государств, что они собой представляли до входа в состав Советского Союза.

МЕДИНСКИЙ: Они до 18-го года в составе Российской Империи, и у них всё хорошо – они успешно развиваются...

ЧЕРТКОВ: Более того, «Нас сравнивали с Финляндией!» – говорят мне мои герои.

МЕДИНСКИЙ: Ага.

ЧЕРТКОВ: Это действительно, абсолютно харизматичная фраза, которая подтверждения ни в чём, никакого не имеет. Депутат Литовского Сейма Эммануил Зингер сказал мне: «Мы вообще развивались как Швеция!»

МЕДИНСКИЙ: До 17-го года?

ЧЕРТКОВ: До 17-го года. То есть демократичное, в высшей степени индустриально-развитое государство Литва.

МЕДИНСКИЙ: А сельское хозяйство какое замечательное!

ЧЕРТКОВ: Самое лучшее в Европе! И приходят большевики, и давай насаждать своё тлетворное влияние: национализация, колхозы, и прочее, прочее, прочее. У меня в моём фильме есть несколько любимейших фраз, которые прямо греют сердце, потому что такое придумать невозможно. И сослаться на плохое знание русского языка тоже нельзя! Это просто вырывается из сердца. Крейцберг, эстонский депутат, один из основоположников центристского движения, но, однако именно ему принадлежит фраза, может быть, вы помните её: «С одной стороны надо признать, что Советский Союз вливал в Эстонию большие деньги, а с другой стороны надо сказать, что, конечно, мешали нашему развитию».

МЕДИНСКИЙ: Мешали?

ЧЕРТКОВ: Как вот это укладывается, извините за грубость, у прибалтийских народов в голове? Если дают деньги, как могут мешать?

МЕДИНСКИЙ: Знаете, это называется раздвоением сознания.

ЧЕРТКОВ: Грубо говоря, да. Это «хитовая» фраза, простите за грубость, но она абсолютно...

МЕДИНСКИЙ: Борис, а знаете, что такое «раздвоение сознания» на медицинском языке?

ЧЕРТКОВ: Ну-ка, расскажите!

МЕДИНСКИЙ: Нет, я ни с чем не сравниваю, сразу оговорюсь, я просто говорю, что «раздвоение сознания» с точки зрения психиатрии – это шизофрения.

ЧЕРТКОВ: А вы представляете, когда это носит характер политического кредо? Я хочу перед слушателями извиниться за некоторые грубости, которые мы себе позволяем с одной стороны, но с другой стороны, поверьте, мы говорим то, что нам говорят. Мы цитируем непосредственные прямые речи, которые слушаем в ответе на наши достаточно простые вопросы. «А почему так?» – а вот оказывается почему. «А почему так?» – а потому что вот так. Я клянусь вам, это всё не враньё. Кино наше, пожалуйста, везде доступно, можно посмотреть в Интернете.

МЕДИНСКИЙ: Его показывал телеканал «ТВ-Центр», и сейчас фильм находится в Интернете. По-моему, самый скачиваемый фильм в Прибалтике сейчас. Обошёл ролики «МТВ» по скачиваемости, после той рекламы, которую вам бесплатно сделало МИД Латвии...

ЧЕРТКОВ: Вот именно! Вы знаете, за деньги не купишь!

МЕДИНСКИЙ: Отказав во въезде...

ЧЕРТКОВ: Я вам больше скажу, самое смешное, оказывается, не все знают, что отказ в визе – это не просто вернули паспорт, и он чистенький. Мне поставили прокол, как в правах. Мне поставили штамп, о том, что мне официально отказано в получении визы.

МЕДИНСКИЙ: Вы обращались за визой с какой целью? Что вы написали в заявлении?

ЧЕРТКОВ: Проведение презентации фильма. Я ничего не скрывал. Вы знаете, смысл презентации, как мы с вами понимаем эту ситуацию. То есть мы не боимся признать, что это мы сделали. У кого есть гнилые помидоры – пожалуйста, приходите! У нас тоже есть кое-что с собой. Не проблема, мы не боимся прямого контакта.

МЕДИНСКИЙ: То есть вы заказали зал...

ЧЕРТКОВ: Совершенно верно. Есть такая ситуация: очень много именно латышей, не литовцев, не эстонцев, возбудились. Именно латыши не согласны с моим фильмом, они все дружно выступили единым фронтом и заявили, что я вообще обманул всех своих героев, смонтировал их задом наперёд, что всё неправда, и так далее.

МЕДИНСКИЙ: А фильм представляет собой нарезку интервью. Вы расскажите смысл тогда, это же не ваш авторский фильм, где вы от себя всё говорите.

ЧЕРТКОВ: Весь смысл фильма заключался как раз именно в том, чтобы максимально уйти от авторства. В каком смысле, что такое уйти от авторства? От авторства невозможно уйти, мы это хорошо понимаем. Монтаж и есть авторство. Но авторство в неигровом кино, в документальном, так называемом, кино, строится по принципу закадрового текста. То есть всё, что говорит некий ведущий за кадром, или диктор – это и есть голос автора. Я и мой соавтор сценария Саша Ткаченко, сделали всё, чтобы этот закадровый текст был минимально направляемым.

МЕДИНСКИЙ: То есть авторские у вас только титры в конце фильма?

ЧЕРТКОВ: Практически да.

МЕДИНСКИЙ: Сейчас мы прервёмся буквально на несколько секунд. А потом поговорим о содержании фильма «История одной оккупации».

Реклама.

***

МЕДИНСКИЙ: Сегодня мы обсуждаем мифы о России и Прибалтики. И о том, как жили страны Прибалтики в составе Советского Союза, поскольку официальная точка зрения всех прибалтийских властей – это была жестокая военная оккупация.

ЧЕРТКОВ: Да, практически диктатура.

МЕДИНСКИЙ: Оккупационный режим, иначе это не называется. У нас в гостях режиссёр скандального в Прибалтике фильма, который так и называется «Прибалтика. История одной оккупации» – Борис Чертков. Поскольку ему отказали в «шенгене», он никуда уехать не может, и сидит у нас в эфире. Теперь он не выездной человек. Борис, вот вы говорили о том, что в фильме, собственно, авторского текста нет. Что из себя фильм представляет?

ЧЕРТКОВ: Там, безусловно, есть какой-то авторский текст, но мы его по возможности, как это принято в неигровых фильмах, свели к минимуму. Тема озвучена – мы рассказываем в фильме про житьё-бытьё прибалтийских государств на протяжении 50-ти лет Советской «оккупации». И пытаемся провести некий анализ: как было до, как было во время, и как стало после. И самым главным ходом мы избрали максимальное количество прямой речи героев. На 44 минуты у нас 27 человек – для 44 минут это противоестественное количество персонажей. Просто реально там напичкано, напичкано, напичкано, просто натыкано...

МЕДИНСКИЙ: Многоголосие.

ЧЕРТКОВ: Да, в лучшем случае они успевают за фильм сказать по две фразы. Но фразы стоящие, и, вероятно, поэтому такая яркая реакция. Депутаты, историки, социологи, политики, заинтересованные в основном люди. Естественно, что по этому принципу они и подбирались, рассказывают мне от первого лица, о том, как они относились к людям в Советском Союзе, к русским людям в Советском Союзе, к не русским, как им жилось, как им былось, как им покупалось, как моглось.

МЕДИНСКИЙ: В Советской Прибалтике?

ЧЕРТКОВ: Да, да, да. Как ужасно было тогда, в основном, и как прекрасно стало сейчас, когда пришёл евро и всех нас озолотил. И прочее и прочее. Практически, без концептуальных купюр, создавая из этих фраз некую мозаику общего, в высшей степени, на мой взгляд, противоречивого мнения Прибалтики о своей истории, я, собственно говоря, и сделал вот это кино. Что же случилось дальше? Представьте себе, Раймонд Паулс произносит следующую фразу: «Что только не творилось в Советское время, но одно могу сказать совершенно точно – образование по моей части, по музыкальной части, было на высшем уровне. Особенно Москва и Ленинград». Я беру эту фразу, и прямиком вставляю в фильм. Местный журналист латышский бежит к Раймонду Паулсу и говорит: «Раймонд, дорогой, вы послушайте, что вы сказали!»

МЕДИНСКИЙ: «Вы похвалили консерваторию московскую! Это же предательство национальных интересов!»

ЧЕРТКОВ: Что говорит Раймонд Паулс? Он говорит: «Я ничего не говорил, это всё чудо монтажа – меня склеили по буквам, и вообще это всё кремлёвские штучки. Более того, он поймал меня в коридоре Сейма». Вот как перед законом свидетельствую – никакого коридора Сейма не было. За два дня было организовано интервью, разговаривали в Рижском (если мне не изменяет память) доме звукозаписи, в какой-то большой музыкальной организации, где его знает каждая собака, сидели в тоновой студии, сзади стояли барабаны. Ну, какие барабаны и клавесины в коридорах Сейма?

МЕДИНСКИЙ: Кто его знает этот Латвийский Сейм.

ЧЕРТКОВ: Короче говоря, всё совершенно не так. Сейчас я поясню эту реакцию. Аналогичная ситуация произошла с господином Балдерисом – звезда Советского хоккея, ЦСКА, мастер, всё прекрасно. Провели с ним достаточно интересное интервью о том, что... Он, как ни странно, доверился мне, я, честно говоря, думал, что будет такой серьёзный барьер. Нет, никакого барьера – прекрасно поговорили. Сказал: «Вообще ничего не понимаю, что в стране происходит. Вот на самом деле не понимаю».

МЕДИНСКИЙ: Балдерис был звездой половины мира. Полмира молилось на Балдериса.

ЧЕРТКОВ: Совершенно верно! «А сейчас берут, подставляют меня под какие-то местные партии, выдвигают. Сначала там лицом поторговал-поторговал, потом меня отодвинули, под меня подписали какие-то решения, я вообще ни при чём...» Я всё это впрямую беру и вставляю. Тот же самый журналист бежит к господину Балдерису и говорит: «Уважаемый Хельмут, а вы зачем это всё им рассказали?» А он говорит: «Ничего этого не говорил».

МЕДИНСКИЙ: А с чего это журналисты бегают и переспрашивают? Это с чего началось?

ЧЕРТКОВ: Вы знаете, это длинная история. Во-первых, моя, я так полагаю, обоюдная любовь с тремя прибалтийскими государствами длится уже года три – с нашего предыдущего большого фильма под названием «Нацизм по-прибалтийски».

МЕДИНСКИЙ: Это про «СС», по-моему?

ЧЕРТКОВ: Совершенно верно. Про коллаборационистов – это «Ваффен СС» латышские и эстонские. 16 марта, каждый год, люди, которые считают себя национальными героями, самостийно... При любом нормальном государстве эти люди – преступники априори, они убивали своих сограждан. Они считают себя героями, им сегодняшняя власть и молодёжь внушила то, что они борцы за свободу и независимость своей родины, они выходят на улицы и чинно шествуют с какими-то совершенно непонятными знамёнами, в непонятной абсолютно форме, якобы «лесных братьев»...

МЕДИНСКИЙ: Их ещё много там осталось?

ЧЕРТКОВ: Вы знаете, достаточно.

МЕДИНСКИЙ: Крепкие старики!

ЧЕРТКОВ: Я даже скажу так, что те, которых ссылали в Сибирь, хорошо сохранились. Более того, они вернулись оттуда, и в том фильме мне рассказывали о том, что они люди второго сорта. «Мы устали быть людьми второго сорта!» Как бы то ни было, с тех пор, я в так называемых чёрных списках. Потому что тот фильм ещё больше был распиарен местной властью, чем этот. Более того, на меня подавали в суд, пытались подать, чуть ли не в Гаагский суд за то, что я разжигаю межнациональную рознь.

МЕДИНСКИЙ: Представляю, чтоб по Гааге прошлись колонны эсэсовцев. Или даже по Берлину.

ЧЕРТКОВ: Вот! Кстати, ещё небольшое ответвление от темы – дважды избранный премьер-министр Эстонии, господин Март Лаар, который тоже являлся героем фильма «История одной оккупации», издал замечательную книгу об эстонских легионерах «Ваффен СС», весь тираж которой, вообразите себе, полностью, арестовали на территории Германии за пропаганду нацизма. Премьер-министр Эстонии не нынешний, но какая разница.

МЕДИНСКИЙ: Его не запретили?

ЧЕРТКОВ: Её запретили реально к распространению.

МЕДИНСКИЙ: Ему-то «шенген» не отменили?

ЧЕРТКОВ: Вы знаете, почему-то нет.

МЕДИНСКИЙ: Вот странно. Надо было ему на эстонский паспорт тоже поставить какую-то дырку.

ЧЕРТКОВ: Какой-нибудь прокольчик такой.

МЕДИНСКИЙ: Да, чтобы в Германию не пускали. Потому что там очень жёсткое антифашистское законодательство, как я понимаю. Человек, который закричит «Хайль Гитлер» в каком-нибудь мюнхенском кабачке, года три отсидит, как минимум.

ЧЕРТКОВ: Покарают этого человека, безусловно. У меня финны говорят в моём фильме: «Мы не дадим забыть эстонцам, как они себя вели во время Второй Мировой войны». Так вот немцы являют собой удивительный пример зрелости нации, коей мы не наблюдаем в Прибалтике, к сожалению. Именно зрелости. На мой взгляд, основная проблема, почему на достаточно безобидное кино, которое я сделал, на самом деле... Я не считаю, что в этом фильме есть какой-то выпад, какое-то желание кого-то оскорбить.

МЕДИНСКИЙ: Там много позитива, много говорится о том, как позитивно жила Прибалтика долгие годы, как они много и хорошо работали.

ЧЕРТКОВ: Конечно, и самое главное, что действительно было разумно подчёркнуто многими героями, что Советский Союз именно... Хотя, конечно же, они употребили слово «оккупация», но оно юридически и вообще никак не употребимо по определению – просто это некорректная формулировка. Ну, понятно, конечно, что когда большая страна находится рядом с двумя-тремя маленькими, в той или иной степени они вынуждены испытывать на себе её влияние, просто потому, что это геополитические законы. Здесь против этого, в принципе, никто ничего сказать не может. Так вот, даже если они испытывали на себе очень сильное влияние Советского Союза, а я бы назвал это поддержкой, то это до такой степени оправдывает то, что они получили просто так индустрию, сельское хозяйство. Действительно, в десятки раз выросли их успехи...

МЕДИНСКИЙ: ВВП.

ЧЕРТКОВ: ВВП, да. Всё это грандиозное наследство они бездарно, абсолютно местечково растеряли. Ведь они получили грандиозное наследство в 90-е годы.

МЕДИНСКИЙ: Да, это как в сказке про кота в сапогах. Они стали тем братцем, который получил мельницу.

ЧЕРТКОВ: Абсолютно верно. Самое смешное, что руководители оказались до такой степени несамостоятельными, мягко говоря, этих стран, что они решили спихнуть это всё на абсолютно неуместную какую-то политическую доктрину со стороны русских, Советских властей. «Нам это просто не нужно!» Как же не нужно, когда сейчас шведов и многих других своих замечательных соседей, они умоляют об инвестициях?

МЕДИНСКИЙ: Умоляют?

ЧЕРТКОВ: Вы знаете о том, что как раз, когда я уезжал из Риги, это было, наверное, месяца два-три назад...

МЕДИНСКИЙ: Когда вас ещё пускали.

ЧЕРТКОВ: Когда я ещё делал кино. Надо сказать, что в Ригу я въехал через Эстонию, эстонцы дали мне визу. Местные журналисты рассказывали мне о том, что сейчас Латвия физически теряет независимость, потому что, обанкротившись в ситуации кризиса, практически всё государство становится собственностью, не много ни мало, Шведского банка.

МЕДИНСКИЙ: Да, суверенная демократия. Борис, я вынужден вас сейчас прервать на выпуск новостей. Мы обсуждаем с режиссёром фильма «История одной оккупации» Борисом Чертковым историю оккупации Советским Союзом Прибалтики. Фильм, вызвавший колоссальный скандал в Прибалтике сейчас. Телефон: 730-73-70. Вопрос, который мы задаём нашим радиослушателям: «На ваш взгляд, 50 лет совместной истории Прибалтики и России – это оккупация или благодеяние со стороны России?» Что это было: оккупация или благодеяние, и почему? Мы вернёмся к вам после выпуска новостей.

Новости.

***

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер. У нас в гостях режиссёр фильма «Прибалтика. История одной оккупации» Борис Чертков. Фильм, вызвавший колоссальный скандал, официальные заявления МИДа Латвии, отказ в визе членам творческой группы, которые хотели поехать в Прибалтику на презентацию фильма. Телефон в студии: 730-73-70. Ваши вопросы режиссёру фильма и мой вопрос вам: «С вашей точки зрения, 50 лет совместной истории Прибалтики и Советского Союза – это оккупация, или благодеяние со стороны СССР?» Борис, а что за уникальное заявление министра иностранных дел было сделано?

ЧЕРТКОВ: Вы знаете, очень интересная история, но, к сожалению, я не знаю, о чём он говорил. До меня тоже это дошло на уровне сплетен и слухов. На каком-то основании было сказано, что Борис Чертков плюнул...

МЕДИНСКИЙ: Плюнул в лицо?

ЧЕРТКОВ: Плюнул в протянутую руку дружбы со стороны Латвии. Во-первых, кто меня, не побоюсь этого слова, делегировал плевать, а во-вторых, где эта рука, я её не видел, и не понимаю, о чём идёт речь.

МЕДИНСКИЙ: Рука в кармане Шведского банка!

ЧЕРТКОВ: Может быть. Ощущение такое, что я стал ломать голову, чтобы понять, о чём идёт речь. Я стал думать, о чём же они говорят, и, может быть, дело всё в том, что многие путают наше кино с неким ответом на достаточно омерзительный продукт под названием «Советская история», который впустили латышские...

МЕДИНСКИЙ: «The Soviet Story».

ЧЕРТКОВ: Совершенно верно. Дело в том, что тот фильм как раз снимали в ответ на мой фильм «Нацизм по-прибалтийски».

МЕДИНСКИЙ: Ах, вот так! То есть вы – провокатор.

ЧЕРТКОВ: Совершенно верно. Я спровоцировал Евросоюз.

МЕДИНСКИЙ: Вы достали топор войны!

ЧЕРТКОВ: Я вступил на тропу, они выбежали за мной, и сняли вот это омерзительное кино, в котором путается хроника: показывается Голодомор, дети, пухнущие от голода, и показывается, что это всё советские застенки, что это всё замученные латыши, эстонцы и так далее. Вот такого уровня использования хроники, от чего, конечно, хочется выключить. Ну, я и выключил. Хотя говорят, что он идёт какое-то неслыханное количество времени, чуть ли не полтора часа. Я посмотрел минут 10, понял, что это, и, самое страшное – увидел свои монтажные ходы из «Нацизма». В ответ на мой достаточно жёсткий спич я получил матерную трёхэтажную брань. Я понял, что «до свидания!»

МЕДИНСКИЙ: Кто заказывал фильм «The Soviet Stoty»? Заказчиком кто выступал?

ЧЕРТКОВ: Вы знаете, я не знаю, кто выступал заказчиком, но я знаю, что собирали деньги с мира по нитке: какие-то библиотеки, союзы, фонды. Деньги Евросоюза, в том числе.

МЕДИНСКИЙ: Его потом показывали в Европарламенте.

ЧЕРТКОВ: Да, я знаю, что было 6 человек на премьере. Это я точно знаю.

МЕДИНСКИЙ: 6 человек?

ЧЕРТКОВ: А там, я знаю, большие залы. Но не в этом дело. Поэтому мой вот этот фильм ни в коей мере с этим фильмом ни в каком контакте не состоит, мы, что называется... Мимо нас всё это пролетело, плевок этот, мы увернулись, и, поправив галстук, сказали: «А мы продолжаем нашу тему, и рассказываем о том-то, и о том-то».

МЕДИНСКИЙ: Знаете, у нас довольно много звонков. 730-73-70. Ваши вопросы Борису Черткову об истории оккупации Советским Союзом Латвии. Давайте послушаем. Добрый вечер, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, меня зовут Павел. Вопрос у меня такой: а вопрос латышских стрелков не поднимался в вашем фильме? Я просто ещё не успел посмотреть.

ЧЕРТКОВ: Нет, в этом нет. Этот фильм о более позднем периоде, и он касается социально-экономической сферы.

МЕДИНСКИЙ: Вы имеете в виду оккупацию латышскими стрелками...

СЛУШАТЕЛЬ: Московского Кремля. Может быть, без латышских стрелков престол бы и устоял?

ЧЕРТКОВ: Вы знаете, понятие наёмника – это достаточно интересная тема, так как они, безусловно, в этом смысле выступали как наёмники. Просто это не совсем тема нашего сегодняшнего разговора. Более того, латышские стрелки и не только стрелки, но и латышский батальон во времена Гражданской войны отличался сверхъестественной жестокостью, много тому фактов.

МЕДИНСКИЙ: Во-первых, они были не православные.

ЧЕРТКОВ: Они были не на родине.

МЕДИНСКИЙ: Русский они не очень понимали, набирали туда в основном крестьян.

ЧЕРТКОВ: И совершенно точно можно сказать, что, может быть, действительно, без них бы не устоял.

МЕДИНСКИЙ: Кстати, руководство ВЧК – там очень много латышей было.

ЧЕРТКОВ: В этом всё и дело. Я как раз думаю о том, что это отчасти подтверждает то, о чём мы как раз говорим. Потому что когда есть некое руководство извне – я освобождаюсь от некоего морального долга.

МЕДИНСКИЙ: Хорошо. 730-73-70. История оккупации Советским Союзом Прибалтики.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер.

МЕДИНСКИЙ: Здравствуйте, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня Дмитрий зовут. Очень интересная тема у вас. К сожалению, фильм ещё не успел посмотреть.

МЕДИНСКИЙ: Мы забыли адрес назвать: www.3rim.ru – это сайт продюсерского центра, который снимал кино.

СЛУШАТЕЛЬ: Понятно, спасибо. Тем не менее, почему у нас империя в своё время так произрастала? Политика государства была такая: мы поглощали Среднюю Азию и Прибалтику. Каким образом? Элите, которая правила в этих государствах, давались права большие, чем у них были до поглощения Российской Империей. И нельзя сказать, что люди после этого стали хуже жить. Плюс, правильно было сказано о том, что туда были вложены огромные материальные ресурсы. Посмотрите, сейчас всё возвращается на круги своя. На днях мне попался соцопрос по Прибалтике – 75% опрошенных считают курс присоединения к Евросоюзу ошибочным, то есть они считают, что если бы остались с Россией, то было бы лучше. Это один момент. Другой момент – как они при Советском Союзе относились к русскоязычному населению. Они считали себя выше и к приезжим относились не слишком благожелательно.

ЧЕРТКОВ: Да, приезжайте, но уезжайте.

МЕДИНСКИЙ: А кто они сейчас в Евросоюзе? Они люди второго сорта.

ЧЕРТКОВ: Да, это европейские гастарбайтеры.

СЛУШАТЕЛЬ: Вместе со всей Восточной Европой. В своё время, помните, были микроавтобусы «RAF»? Мы все покупали их шпроты, покупали «Dzintars». Всё у них было нормально, а сейчас к чему они идут? Правильно сказали, что они просто продадутся кому-то из своих более преуспевающих соседей.

ЧЕРТКОВ: Вопрос не в строе.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо, Дмитрий.

ЧЕРТКОВ: Ваша реплика была в высшей степени корректной, но только немного длинновата. В любом случае вы правы, я с вами абсолютно согласен. Могу со своей стороны добавить, возвращаясь к фильму, что изначально у меня было желание назвать фильм по-другому. Мы выбрали такое более корректное название. Изначально мне хотелось продолжить тему «Нацизма по-прибалтийски», и я хотел назвать его «Независимость по-прибалтийски». Вот такая вот у нас, как говорится, независимость. В этом смысле вы поддержали мою мысль.

МЕДИНСКИЙ: 730-73-70. Мы беседуем об истории оккупации Прибалтики Советским Союзом с режиссёром Борисом Чертковым, которому отказано теперь во въезде в Прибалтику, и в Европу вообще.

ЧЕРТКОВ: Ну, насчёт Европы – не знаю, надеюсь, что всё-таки нет.

МЕДИНСКИЙ: А вы попробуйте!

МЕДИНСКИЙ: Так вот, по поводу заявления министра иностранных дел. Я читал это заявление в ретрансляции новостей, и там сказано следующее: «Политическим и общественным деятелям Латвии нужно задуматься, прежде чем давать интервью всяким русским телеканалам, и вообще думать, что они говорят».

ЧЕРТКОВ: Да. Если для «домашних» медиа можно и не думать, то для русских – желательно думать.

МЕДИНСКИЙ: И я подумал вот о чём. Конечно, они любят обвинить нас в тоталитаризме, что в России нет демократии, что у нас всё задавлено, и прочее.

ЧЕРТКОВ: Зато там есть демократия.

МЕДИНСКИЙ: Ну, вот любят они покичиться своей демократией. Я даже в кошмарном сне не могу себе представить, чтобы министр иностранных дел Лавров делает официальное заявление о том, что общественным деятелям России – Иосифу Кобзону, Алле Пугачёвой, Вячеславу Третьяку (я провожу аналогии), надо думать, что они там говорят всяким иностранным медиа. Вот это уже, наверное, за гранью добра и зла. В нашем тоталитарном обществе представить такое, мне кажется, совершенно невозможно.

ЧЕРТКОВ: Да, согласен с вами.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер. Вы в эфире, говорите.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Вы знаете, я не считаю, что это была оккупация. Вы посмотрите, чем стали заниматься Прибалтийские республики, когда началась перестройка – они были перевалочной базой для не совсем корректного российского бизнеса, в плане металлов.

ЧЕРТКОВ: Ну, и не только этого.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, причём, они использовали всю инфраструктуру – порты, и так далее. А потом, когда всё это закрылось, и у них прекратился значительный приток средств...

ЧЕРТКОВ: А прекратилось тоже не случайно, а потому что включили законы, и мгновенно бизнес кончился.

СЛУШАТЕЛЬ: Кончился этот непонятный бизнес, да. И нужен враг. А кто рядом? Но, тем не менее, эти же прибалтийские бизнесмены стали продавать сюда свои товары не очень высокого качества, и Россия на сегодняшний день является основным потребителем этих товаров.

ЧЕРТКОВ: Невысокого качества?

СЛУШАТЕЛЬ: Совершенно невысокого качества – нельзя же сравнивать испанские шпроты и прибалтийские.

ЧЕРТКОВ: Согласен, я пробовал.

МЕДИНСКИЙ: Какие вы говорите? Испанские?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, есть испанские шпроты, но они называются «сардины».

ЧЕРТКОВ: Ну, это практически одно и то же.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, но, тем не менее, никак не сравнивается.

ЧЕРТКОВ: У нас есть слабость по отношению к рижским и прочим шпротам – вкус знакомый с детства.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, но на самом-то деле, если мы посмотрим серьёзно на эти вещи, то, я думаю, что народ, вот сами люди, они не видят врага в России.

ЧЕРТКОВ: По определению народы друг в друге врага видеть не могут – это противоестественно народам.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, а то, что это идёт активная манипуляция, и там тоже не всё так очевидно с демократией.

ЧЕРТКОВ: Ну, это уж!

МЕДИНСКИЙ: Спасибо вам. Представляете, Российский МИД отказывает в визе латвийскому режиссёру, который что-нибудь показал на латвийском телеканале – это возможно вообще?

ЧЕРТКОВ: Да, кстати, мне всегда хотелось провести какие-то обратные, зеркальные аналогии.

МЕДИНСКИЙ: Интересно, найдём ли мы?

ЧЕРТКОВ: Очень хочется найти что-то такое.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, ваш вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, меня зовут Иван. Как вы относитесь к высказыванию Михаила Задорнова, которое, мне кажется, грамотно характеризует ситуацию с Прибалтикой, когда он, обратившись к ним, сказал: «Ребята, раньше вы были лицом Восточной Европы, а сейчас вы стали...»

МЕДИНСКИЙ: Другой частью. Понятно.

СЛУШАТЕЛЬ: Другой частью Западной Европы, да. Мне кажется, это очень грамотно характеризует эту ситуацию.

ЧЕРТКОВ: По большому счёту, наше кино, плюс-минус об этом. По большому счёту. Ведь это действительно ситуация-перевёртыш.

МЕДИНСКИЙ: Там у вас потрясающие съёмки производств. Знаменитых советских производств, санаториев. Расскажите об этом.

ЧЕРТКОВ: Во многом смысл этого объективного взгляда, точнее говоря, форма объективного взгляда была выбрана на визуальное сравнение. Мы хотели показать, что было, каким бы угловатым это советское производство не было, но по сравнению с тем, что мы сейчас имеем – это просто какое-то сверхъестественное будущее.

МЕДИНСКИЙ: Нанотехнологии!

ЧЕРТКОВ: Абсолютно. Для какого-то там 73-го года – это просто братья Стругацкие! Я говорю о действительно фантастической смешной вещи, абсолютная цитата из «Новых времён» Чаплина – это столовая «ВЭФа», автоматическая столовая, где всё само складывалось в тарелочки, выезжали подносы, просто вообще. Сумасшедший робот, который всё делает, и причём, как свидетельствуют очевидцы – очень вкусно.

***

МЕДИНСКИЙ: Это столовая, где тысячи рабочих «ВЭФа»...

ЧЕРТКОВ: 3 тысячи человек одновременно питались.

МЕДИНСКИЙ: Без участия человека?

ЧЕРТКОВ: Ну, там что-то где-то контролировалось, но это не было... «Тётя Валя, Зина – раз лангет!» – вот этого ничего не было.

МЕДИНСКИЙ: Это потрясающе. Полностью автоматическое питание.

ЧЕРТКОВ: Да, да, да. Но это же чего-то стоит – это не просто ноу-хау. Это сумасшедшие вложения в обеспечение удобства работников, это не просто рабский труд местных жителей в рудниках. Это забота о работнике – это серьёзное вложение огромных денег.

МЕДИНСКИЙ: И что там сейчас?

ЧЕРТКОВ: Там сейчас крысятник и бомжатник. Не побоюсь этого слова.

МЕДИНСКИЙ: Да. 730-73-70. У нас несколько радиослушателей давно висят на линии. 730-73-70. Мы говорим сегодня об истории оккупации Советским Союзом Прибалтики. Добрый вечер, вы в эфире!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Дело в том, что во времена Советского Союза я бывал в Прибалтике, и уже тогда заметил определённую особенность – очень многие говорили, мягко скажем, плохо по-русски. То есть культуру эстонскую, прибалтийскую, никто не зажимал. Были национальные театры, было знаменитое кино, как латышское, так и эстонское.

МЕДИНСКИЙ: «Долгая дорога в дюнах».

ЧЕРТКОВ: Да и литовское.

СЛУШАТЕЛЬ: Были знаменитые эстрадные певцы, которые до сих пор поют только в России, потому что в других странах, да и у себя на родине, они вряд ли нужны. Ну, а о производстве вы сказали. То есть не так уж они плохо и жили по большому счёту. То, что было по развитию культуры в те времена – вряд ли теперь они смогут этим похвастаться. То же самое и в спорте – «Жальгирис», «ВЭФ», и многие другие спортивные команды.

МЕДИНСКИЙ: А в чём ваш вопрос?

СЛУШАТЕЛЬ: У меня не вопрос, у меня сравнение.

МЕДИНСКИЙ: Наболело!

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что у меня в Прибалтике много знакомых, и об этом мы говорим...

ЧЕРТКОВ: Кстати, можно вам вопрос задать: скажите, пожалуйста, как ваши знакомые оценивают сегодняшнюю ситуацию, насколько они в восторге?

СЛУШАТЕЛЬ: Не в восторге, далеко.

ЧЕРТКОВ: Правда? А они говорят о том, что они были оккупированы?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, никогда. Я был в Риге, никогда не было такого, чтобы я обратился по-русски, и от меня отвернулись. Это было в советские времена, совершенно точно.

ЧЕРТКОВ: Сейчас по-другому? Вы знаете, мне не очень везло в этом смысле.

МЕДИНСКИЙ: А это потому, что вы с политиками общались.

ЧЕРТКОВ: Нет, я и кофе пил на улице!

СЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, ребята бизнесмены понимают, что у них страна сейчас транзитная – это порт...

ЧЕРТКОВ: К сожалению, порт задействован на 15%. Таллиннский порт на 10.

СЛУШАТЕЛЬ: В том-то и дело, что из-за всевозможных разногласий, они теряют свою долю прибыли, как перевалочного пункта – единственное, чем они могут являться в данный момент.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо, Александр, за ваше мнение. 730-73-70. «Прибалтика. История одной оккупации». Беседуем с режиссёром фильма Борисом Чертковым. В целом, какое мнение у вас сложилось мнение? Вы беседовали всё-таки с представителями элиты?

ЧЕРТКОВ: В основном, хотя, конечно, я старался и на улице людей ловить.

МЕДИНСКИЙ: Они в целом счастливы?

ЧЕРТКОВ: Понятие «счастье» очень растяжимое.

МЕДИНСКИЙ: Просто элита, ведь она живёт по-другому, чем люди. То, что в кафе с вами вежливо разговаривают, или невежливо – это одно. Я могу вам сказать, что когда я ездил с парламентской делегацией, нам на входе вручили книжки «Три оккупации Прибалтики». Представляете? Дружеская беседа!

ЧЕРТКОВ: Добро пожаловать!

МЕДИНСКИЙ: Представляете, приезжает к нам группа дружбы из Германии, а мы им на входе – книжку про Бухенвальд!

ЧЕРТКОВ: Вы знаете, к сожалению, никто не счастлив. Один человек был счастлив до безумия – это бывший, я бы сказал даже, последний коммунист. Официальный лидер коммунистической Эстонии. Он рассказывал мне только о хорошем, только о прекрасном. Это потом я уже выяснил, что он в доле в гостинице «Виру» – это примерно уровень «Метрополя» в Москве. Что он очень влиятельный человек в одной инвестиционной компании, в другой.

МЕДИНСКИЙ: И при этом он возглавляет компартию?

ЧЕРТКОВ: Он перестал быть в компартии, когда ещё Горбачев был у власти. В эту же самую секунду он...

МЕДИНСКИЙ: Он поучаствовал в приватизации.

ЧЕРТКОВ: Совершенно верно. И он мне как раз рассказывал о том, как всё замечательно и прекрасно. Все остальные, во главе с тем же Раймондом Паулсом и так далее, говорят о том, как ужасно в Европе, как нас душит Евросоюз, как эти квоты, мы ничего не можем, и то у нас закрыли, всё у нас закрыли. Литовцы жаловались, что у них отняли Игналинскую АЭС – это катастрофа регионального масштаба. Я имею в виду не экологическую катастрофу, а экономическую катастрофу. Они этой своей Игналиной обеспечивали Белоруссию, Калининград, Латвию, то есть они могли существовать многие десятки лет. Она 25 лет просуществовала.

МЕДИНСКИЙ: Построена была в СССР?

ЧЕРТКОВ: Конечно! 25 лет, а у неё выработка – 50 минимум. Она сравнима с Чернобылем, но она лучше, чем Чернобыль.

МЕДИНСКИЙ: Современнее?

ЧЕРТКОВ: Она того же поколения, но она лучше, чем Чернобыль. Это такой козырь в рукаве!

МЕДИНСКИЙ: Бесплатно получили.

ЧЕРТКОВ: Подарили. Ну, а куда её, вывозить что ли? И вот отдать просто так. Они говорят: «Нам за это дали миллиард евро». Какое счастье!

МЕДИНСКИЙ: И они её закрыли?

ЧЕРТКОВ: Они её закрывают официально сейчас, потому что Евросоюз им сказал: «Либо к нам, но без Игналины, либо сами по себе, но с Игналиной».

МЕДИНСКИЙ: Конкурентные разборки, просто Франции не нужны другие атомные станции.

ЧЕРТКОВ: А потом действительно выяснилось, что французы отвечают за атомную энергетику. У болгар тоже закрыли; по-моему, у словаков закрыли. И литовцы, в том числе. Я разговаривал с людьми, которые заклали АЭС – физически подписали договор, что «Мы от этого отказываемся за миллиард евро». Её закрывать нужно 25 лет, то есть штат содержится ещё 25 лет, только для того, чтобы её закрыть.

МЕДИНСКИЙ: Потому что идут ядерные процессы.

ЧЕРТКОВ: Но через год начинается строительство французской АЭС. В полукилометре уже закладывается новый реактор.

МЕДИНСКИЙ: Рядом, там же, но французская?

ЧЕРТКОВ: А что такое французская? Обслуживание.

МЕДИНСКИЙ: 30 серебряников.

ЧЕРТКОВ: Да, это самое. Причём по отношению к кому? К собственному народу.

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, меня зовут Дмитрий. Знаете, я бы хотел на эту проблему и на тему передачи посмотреть с другой стороны. Я выступлю вашим оппонентом.

ЧЕРТКОВ: Давно пора.

МЕДИНСКИЙ: Эти бурные рукоплескания утомляют.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я человек русский, и люблю Россию, и к прибалтам у меня есть своё отношение, во многом схожее с вашим. Но я предлагаю подняться над этим всем и проанализировать, что жизнь состоит не только из материальных благ, а из неких таких географических аутентичностей. То есть, грубо говоря, можно быть голодным и гордым.

ЧЕРТКОВ: Ой, ой! Ну-ка, продолжите срочно!

СЛУШАТЕЛЬ: Продолжаю срочно. Вы знаете, ещё в царское время Прибалтика была, скажем так, довольно инородным телом. И тот же языковой барьер, если мы говорим о белорусах, украинцах – это понятно, это одна общность языковая, общность религиозная. Прибалты в этом смысле совершенно другой народ...

ЧЕРТКОВ: А что же у нас с казахами таких проблем нет?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, казахи, в общем-то, это как этнос...

МЕДИНСКИЙ: Да и с татарами у нас тоже не очень языки похожи.

ЧЕРТКОВ: Так вот таких проблем, как с прибалтами...

МЕДИНСКИЙ: С Бориса Годунова начиная, который, кстати, татарин.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы понимаете, это всё-таки народы, скажем так, восточные, и там немного другой случай, мне кажется.

ЧЕРТКОВ: Ну, сфокусируйте свою мысль, чтобы мы поняли.

МЕДИНСКИЙ: А с финнами были проблемы в царской губернии? Как сыр в масле жили, ещё и налогов не платили.

СЛУШАТЕЛЬ: А почему они тогда всё-таки выбрали независимость?

МЕДИНСКИЙ: Так они от большевиков независимость выбрали. Испугались.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот, вы меня, кстати, подвели вот к чему. Понимаете, тот людоедский режим, который был после 17-го года – это был просто геноцид, геноцид всего, что было живого, здравого и нормального.

ЧЕРТКОВ: Но только не по отношению к прибалтам. Русский народ пострадал от Советской власти в десятки раз больше, чем любой другой народ Советского Союза. Русских полегло за эту Советскую власть – ну просто миллионы. А всех остальных, ну, просто почистили. Извините за грубость.

СЛУШАТЕЛЬ: Согласен абсолютно. У меня у самого есть репрессированные, раскулаченные...

ЧЕРТКОВ: Да у нас у всех есть такие.

СЛУШАТЕЛЬ: Конечно, конечно, но, тем не менее, в области сознания...

МЕДИНСКИЙ: Дима, мы вас перебьём – у нас остаётся до конца передачи 30 секунд, к сожалению. Мы вынуждены вас прервать. Спасибо вам, это было очень интересное дополнение. Но, в чём здесь базовая ошибка – прибалты не борются с советской властью. Они борются с Россией и с русскими. Они ведь не говорят: «Нас обижали большевики», среди которых было колоссальное количество прибалтов. Это были самые злые большевики – все эти латышские дивизии, чекисты.

ЧЕРТКОВ: Ленинская опора.

МЕДИНСКИЙ: Да, это страшная опора большевистского режима. Но они не говорят так, они говорят: «Нас гнобили русские».

ЧЕРТКОВ: Они повёрнуты на этнической теме.

МЕДИНСКИЙ: Это не идеология – в этом-то и смысл. К сожалению, Борис, наше время подходит к концу. Мы рекомендуем всем посмотреть фильм «Прибалтика. История одной оккупации». Он прошёл на телеканале «ТВ-Центр», и выложен сейчас в Интернете – www.3rim.ru. Наверное, мы ещё поговорим, и не раз поговорим об истории вхождения Прибалтики в состав России, истории нахождения Прибалтики в составе России. Тема актуальная, тема современная. Борис, спасибо вам огромное.

ЧЕРТКОВ: Вам спасибо.

МЕДИНСКИЙ: И за ваш фильм, и за интересный разговор, и за ваши наблюдения. До следующих встреч. Как всегда, до вторника с 8 до 9 вечера. «Мифы о России».

ЧЕРТКОВ: Счастливо.

МЕДИНСКИЙ: Спасибо.

Хостинг от uCoz